Шандор Тот - Как дела, молодой человек?

— Понимаю, не такая уж я дура.

Я вскочил с постели и потребовал чистую рубашку. Она, как водится, заартачилась: дескать, взял себе манеру приказывать. Я пошел в ванную.

— Мама звонила твоему классному руководителю, — сообщила она мне в спину. — Все улажено... Он сказал, чтоб ты зашел, когда поправишься...

— Зашел? Это еще зачем? — Я пытливо вглядывался в физиономию сестрицы, но она смотрела на меня совершенно невинно, ничего не подозревая.

— Сам знаешь зачем. Может, подрался или еще что-нибудь.

— Ага! — сказал я, будто бы догадавшись. В общем, чистейшая муть. Фараон о драке не знает. А если б и знал, что тогда? Ему ведь вовек не догадаться, из-за чего была эта драка.

■

Когда на площадке третьего этажа я увидел Агнеш, в голове у меня мелькнуло, что произнести первое слово дьявольски трудно. Какой-нибудь слюнтяй никогда б не решился. Что ж, попытаюсь, подумал я кисло. Нельзя быть слюнтяем.

Агнеш, конечно, заметила меня сразу и еще у дома нарочно замедлила шаг. Она шла и оглядывалась, будто бы совсем равнодушно, но походка ее выдавала: она меня форменным образом подманивала. Агнеш не выбирает. Попадись ей хоть пень березовый и обрати на нее внимание, она б и его не пропустила.

У Майора на перекрёстке она остановилась. И сгорала от любопытства, куда я поверну. А я, не дойдя до нее нескольких шагов, молча остановился и довольно стойко выдержал ее взгляд.

Помахивая сумкой, она заговорила первая:

— Ты шел за мной?

— У меня тут как раз дела.

— Да? А какие?

— Я хотел попросить прощения у одного человека, — сказал я с удивительной легкостью, зато Агнеш смутилась.

— Ну, пожалуйста! — сказала она и шевельнула плечом, подзывая к себе.

— Вот только не знаю, будет ли тот человек один.

Агнеш засмеялась.

— Не валяй дурака, Андриш... Я уже не сержусь.

— Словом... ты ждешь кого-нибудь или нет?

— Противный мальчишка! Никого я не жду.

— Тогда дело другое. Прости меня.

— Ха-ха, просто взять и простить?

Я промолчал, зная, что сейчас начнется самое безрадостное кривлянье — она потребует, и мне придется ломать комедию, хочу я того или нет.

— Я смотрела телеспектакль, — хихикнув, начала она, — и там, представь себе, он упал перед ней на колени.

— Этого ты не дождешься!

— Нет, погоди! Она с надменным видом протянула руку, и он поцеловал.

— Ну, это еще куда ни шло! — сказал я, считая, что это мне по зубам.

— Давай! — моментально согласилась Агнеш и протянула руку. Я взял ее обеими руками, наклонился и вдруг почувствовал, что игра давно кончена, она кончилась еще там, на горе, и невыносимая дрожь пронизала все мое тело. Она заметила, отняла руку и посмотрела на меня таким взглядом, какого я никогда еще у нее не видел.

— Я иду в гастроном. Ты меня проводишь? — Прежней игры не осталось и в помине.

Я ее проводил. У входа в магазин она сделала рукой прощальный жест, куда более ласковый, чем когда бы то ни было, и я очень хорошо знал, что это значит.

■

Я пустился бегом, это меня успокаивало. Мне предстоял еще один разговор, На который я решился с величайшим усилием и отступать не хотел.

Быстро оправив воротничок рубашки, я постучал. Тишина. Тогда я нажал на ручку двери, она легко подалась, и я вошел. Дверь комнаты, куда в последний раз так приветливо пригласила меня Зизи, была распахнута настежь. В плотной дымовой завесе взад и вперед расхаживал Фараон. В полумраке комнаты нельзя было разглядеть его лица, но фигура казалась совсем чужой — никогда, даже летом, я не видел Фараона с расстегнутым воротом.

Увидев меня, он махнул рукой, и я поклонился.

— Приветствую, Андриш! — неестественно громко, с каким-то надрывом произнес Фараон. — Заходи... садись... Сегодня ничем угостить не могу.

Он возвестил это так театрально, словно цитировал «Трагедию человека»: «Борись, человек, и верь», но глаза у него были такие же тревожные и с красными прожилками, как у папы в Зугло. Он, без сомнения, пил, и я невольно покосился на столик: там стояла бутылка ликера и одна-единственная рюмка. Фараон заметил мой взгляд.

— Это не для тебя, напиток слишком крепкий, — сказал он недовольно и с явным намерением осадить, словно я напрашивался на выпивку.

— Мама сказала... — начал я, но он не дал мне договорить.

— Да. Я долго разговаривал с твоей матерью, — сказал он торжественно, но я видел, что ему трудновато собраться с мыслями. — У вас, — подчеркнул он хрипло, — в скором времени все наладится. Ты тоже так полагаешь?