Александр Карнишин - Офис [СИ]

— Мы вот тут распоряжение «из головы» получили. И письмо с инструкцией.

— Ну, так исполняйте. Или что-то там не понятно?

— Нет, все понятно. Но лучше с вами. Я вот сейчас прямо по письму. Пункт первый. Значит так. Ага. Ага. Вот так и так. Сделал.

— Хорошо.

— Теперь пункт второй. М-м-м… Так вот и так… Ага. Получилось.

Сделал.

— Ладно. Может, я трубку положу?

— Нет-нет! Мало ли что. Вы уж потерпите… Пункт, значит, третий… О, тут еще подпункты. Так, значит, и вот так. Начинаю с первого. Вот делаю. Делаю. Что-то обрабатывается. О! Выдал сообщение, что сделано.

— Да-да…

— Переходим к следующему пункту…

Звонок телефона. Дальний филиал. В трубке слышен рассерженный голос главного бухгалтера. В трубку говорит растерянный системный администратор:

— Вот у нас не весь справочник перенесся. Вот говорят, что меньше, что не все значения отражаются…

— А как это проверяется?

— Вот мы сделали такую оборотку за прошлый год, там получилось строк гораздо больше. А когда в новом году — там строк меньше.

— А это ничего, что в прошлом году прошло двенадцать месяцев, а в новом — два с половиной? Проводок в шесть раз меньше.

— Э-э-э… И правда. А тогда как? Он начинает спрашивать главбуха. Главбух кричит и бьется в истерике. Наконец, открываем сам справочник под диктовку.

— Ну, чего не хватает? Он — к главбуху:

— Чего не хватает?

— Ой. А вроде, все. И это есть, и это. А вот… И тут есть. Все есть!

— Эффект работы по телефону. Он испугался и все показал. Звоните еще.

— Спасибо!

— Пришлите, пожалуйста, мастера — принтер отремонтировать. Только не такого пьяного, как в прошлый раз.

— Хорошо, — отвечает женский голос. — А какой он был-то?

— Да никакой!

— Это понятно. А как выглядел?

— Нехорошо он выглядел. Очень нехорошо.

— А что такое «одинокий родитель»?

— Мать или отец, в одиночестве воспитывающие детей. Так, кажется.

— А если разведенный?

— Все равно же одинокий!

— Нет, раньше было только для этих, кто, ну, типа, врожденный…

— Ага. Врожденное одиночество и благоприобретенное одиночество.

— Вот!

— Вот вы мне сделали в форме десять полей для ввода… Мне не хватает. Сделайте еще!

— Хорошо, вот вам теперь дюжина.

— Сколько?

— Дюжина. Медленно расцветает улыбкой:

— Дюжина? Это же десять?

Сегодня, сводя какую-то форму и добившись правильных цифр, бухгалтер восторженно шептала:

— Аллах акбар!

— Так нам когда на работу? — спрашивает плохо выбритый сотрудник техотдела с опухшими глазами.

— Тринадцатого, в понедельник.

— Ух, ё! Надо будильник поставить… А то просплю.

— Так ты не отключай его. Вставай в выходные, как в рабочие — останешься в режиме.

— Я и так рано встаю каждый день!

— Да ну? — скептически и в упор рассматриваем опухшую морду лица.

— Ну, да. В четыре утра встаешь, идешь за пивом…

— Стоп-стоп! За каким еще пивом? В четыре утра пиво тебе не продадут!

— Я в холодильник иду за пивом. У меня там стоит.

— Постой, — вмешивается специалист по пиву. — Ты хочешь сказать, что у тебя еще остается пиво со вчерашнего?

— Конечно! — гордо задирает тот плохо выбритый подбородок. — Я же вчера водку пью! Всегда!

— Прислала отчет?

— Нет.

— Забыла она, что ли?

— Нет, она просто думает, что это ты забыла — вот и не посылает.

— Ну, я-то как раз не забыла!

— А она не знает.

— И вот у них так сложно во втором классе! Я ее домашку с калькулятором проверяю. Потому что у них таблица умножения…

— Сколько будет семью восемь?

— Сорок восемь!

— Не, это шестью семь, наверное… Вмешиваюсь:

— Да никакой логики нет в этой арифметике. Вот почему пятью пять — двадцать пять, шестью шесть — тридцать шесть, а семью семь — вовсе не сорок семь? А? Смеются неуверенно и перепроверяют на калькуляторах.

— Я понимаю, что это такая специфика вашей программы…

— Какая специфика?

— Ну, вот, смотрите, срок износа прошел, а семь копеек недосписано!

— Ну и что? Доспишется в следующем месяце.

— Нет, оно должно было закрыться именно в этом месяце!

— А какой срок полезного использования вы забили этому основному средству?