Ежи Анджеевский: Золотой лис

— Смотри не перекрути.

Но Лукаш благополучно докрутил до конца, и трактор резво побежал по полу, фыркая совсем как настоящий «Урзус».

— Законно! — объявил Гжесь с полным удовлетворением.

Но настоящая игра началась после завтрака. День был тихий, солнечный, небо, голубое, без единого облачка. Славно жить в такой день…

— Построим кооперативную деревню! — решил Гжесь.

К сожалению, он не мог довести постройку до конца, так как ему пора было в школу: в десять шестой класс должен был встретиться со своими одноклассниками — учащимися одной из подваршавских школ. Лукашу было весело играть с Гжесем, но, оставшись один, он убедился, что планы Гжеся далеки от совершенства и всю стройку надо, по существу, начинать заново. После этого он разрушил улицу, вытянутую под руководством Гжеся в одну прямую линию, минуту с удовлетворением созерцал развалины, потом, зрело поразмыслив и убрав их, принялся сперва создавать пейзаж и, только после того как в одном месте встал лес, на противоположном краю заблестело зеркало пруда, а поперек пустых еще полей начала виться вырезанная из голубой бумаги речка, приступил к строительству самой деревни.

Эта работа отняла у Лукаша много времени, так как среди широких полей возникали все новые и новые дела. Только он начал перебрасывать через речку мостик, чтобы можно было перегонять коров на пастбище, как вдруг ему пришло в голову, что ведь он совсем забыл о своем друге и до сих пор, несмотря на то, что, наверно, уже полдень, даже не сказал ему «добрый день». Он уже хотел было подняться, но подумал, что надо как можно скорей перегнать на пастбище собранных на берегу коров. Он докончил постройку мостика, перегнал коров на другую сторону и, только приставив к ним для охраны пастушонка с собакой, встал, чтоб поздороваться с лисом и рассказать ему о том, как он теперь занят.

Но прежде, чем это сделать, подумал, стоит ли ради столь короткого свиданья занавешивать окно. И тут же решил, что, пожалуй, не стоит: жалко время терять, а лис — не такое мелочное существо, чтоб придавать значение подобным пустякам. Решив, что не надо, Лукаш подошел к шкафу, отворил дверцы и прежним, не раз уж испытанным способом быстро залез внутрь.

— Добрый день, лис, — произнес он, как обычно, шепотом и протянул руку, чтобы обнять друга за шею.

Но не нашел его, а вместо этого нащупал низко свисавшие лыжные штаны Гжеся. Лукаш подвинулся немножко глубже, спросил вполголоса:

— Где ты? Лис!

И кровь бросилась ему в голову: он понял, что происходит что-то не то! Получалось, как будто лиса вовсе не было. Еще не доверяя своему впечатлению, Лукаш позвал громче:

— Лис!

Ответа нет. Тишина. Он закрыл плотней дверцы, остававшиеся только притворенными, и тотчас его обступила со всех сторон непроглядная тьма. Он стал всматриваться в эту тьму широко раскрытыми глазами, затаив дыхание, но ни единый, даже самый слабый луч света не озарял ее. Она царила вокруг, мертвая, глухая. В ней не было жизни. Была только пустота.

Лукаш почувствовал, что у него на глаза набегают слезы.

— Ах, лис, лис… — прошептал он.

И сердце его сжалось от боли, так как он понял, что никогда уже больше лис не ответит на его призыв: лис исчез. Пошел искать новых людей, новую дружбу. Но где? У кого? В какой стороне? Может ли он найти такое место, где б ему было так хорошо, как здесь? Где будет он скитаться? Где спать?

Лукаш чувствовал, как горючие слезы катятся по его щекам, но в то же время у него было такое ощущение, словно самое тяжелое и трудное уже позади, словно после бесконечно медленного подъема на вершину горы он начал спускаться по отлогому склону вниз. И этот новый поворот воспринимался как облегченье. «А может, и лучше, что лис пошел себе…»— неожиданно подумал Лукаш. И хотя ему стало стыдно этой мысли, он не отогнал ее от себя. Вытер рукой мокрые глаза и щеки, хлюпнул носом и, вздохнув, вышел из шкафа.

В первую минуту ему пришлось даже зажмуриться — так ослепил его дневной свет. Но он скоро с ним освоился, радуясь, что солнце заглянуло в комнату. Та часть ковра, на которой располагалась пестрая деревня с лесом, речкой и прудом, была уже освещена, но другая часть оставалась пока в тени. Получилась очень красивая картина, и Лукаш опять подумал, что, может, и хорошо, что золотой лис пошел бродить по свету…

Потом у него уже не было времени думать об этом. После воскресного обеда, на который Гжесь привел Кшыштофа, пришла Эмилька и вызвала восторг мальчиков подарком, который она преподнесла Лукашу, — в виде прекрасной модели «Варшавы».