Фредерик Бегбедер - 99 Франков

Район АртДеко расположен на юге Майами, у самого моря. Его выстроили в тридцатые годы для пенсионеров. К началу сороковых в Майами было мобилизовано много военных – правительство США опасалось японских налетов на Флориду. Затем, в 1959 году, падение режима Батисты вызвало массовую кубинскую иммиграцию в этот район. В результате Майами стал городом пенсионеров (владельцев пенсионных фондов, для коих трудящиеся всего западного мира вкалывают всю жизнь, до гроба), военных (которые их охраняют) и кубинцев (которые снабжают их наркотиками) – классный коктейль, настоящая гремучая смесь! В семидесятые годы нефтяной кризис ударил и по Майами. Казалось, городу пришел конец, он отжил свое – has been, – но десять лет спустя, в 1985-м, реклама вновь вознесла его на гребень моды.

В тот год Брюс Вебер сделал серию фотографий на Оушн-драйв для Келвина Кляйна. Появление этих снимков в журналах всего света мгновенно превратило Майами в мировую столицу моды. Майами – город, где бал правят фотографы. Если бы нацисты воспользовались убойной рекламной силой такого городишка, они отправили бы на тот свет раз в десять больше народу. Кристи Тарлингтон была обнаружена неким талантливым фотографом на пляже Майами. Джанни Версаче проводил тут съемки для всех своих каталогов, пока его не укокошили 15 июля 1997 года. Бронзовокожие существа на роликах – молодые кубинки и геи в шортиках – стремительно носятся взад-вперед по тротуарам, прикрыв глаза солнечными очками «Oakly» последней модели. И никакого противоречия тут нет. В конечном счете нацисты все-таки победили: здесь даже негры красятся под блондинов. Мы из кожи вон лезем, чтобы уподобиться жизнерадостным накачанным дебилам из гитлерюгенд. Антисемиты добились своего: девчонки смеются хохмам Вуди Аллена, но спать предпочитают с белокурой бестией Рокко Сиффреди.

Укрывшись в жиденькой тени облысевшей пальмы, мы смотрим «Volleypalooza» – двухдневный турнир по пляжному волейболу между командами манекенщиц разных агентств. Матч судят Стивен Майзель и Питер Линдберг (они же заодно судят все, что творится на нашей планете в остальные 363 дня). Безупречные фигурки в красных и черных бикини мечутся по горячему песку. Капли пота и морской воды летят с их белокурых волос на нежные пупки других красоток, и те визжат от щекочущих прикосновений. Время от времени легкий бриз, налетающий с океана, покрывает их тела пупырышками озноба; даже издали нам видно, как изящно передергивают они своими хрупкими плечиками. Прилипшие песчинки золотыми блестками переливаются на их разгоряченной коже. Это зрелище нам «сердце мучит негой монотонной». Больше всего нас убивает вид их сверкающих белых зубов. Если бы только мне удалось записать диск, который мгновенно разошелся бы в десяти миллионах экземпляров, мы бы сейчас тут не сидели. Ага! Кажется, красные бикини выиграли. Капитанше победительниц лет пятнадцать на вид; рядом с ней Кэмерон Диас, Ума Турман, Жизель Бандхен и Хитер Грэхем выглядят четверкой старых кляч. И не думайте, пожалуйста, что мы только и мечтаем, как бы потрахаться с этими юными наядами. Плевать мы хотели на их пиписьки. Нет, все, чего мы жаждем, это легко касаться губами их трепещущих век, гладить кончиком пальца их гладкий лоб, лежать рядом, нежно приникнув к их телу и слушая рассказ о детстве в Аризоне или Южной Каролине; предел наших мечтаний – сидеть вместе с ними у телевизора и смотреть какой-нибудь сериал, грызя орешки и время от времени бережно отводя с любимого лица прядку волос; вы усекли, что я имею в виду, да или нет? О, как мы умели бы заботиться о них, заказывать суши в номер, танцевать слоу под «Angle» («Rolling Stones»), смеяться, вспоминая школьные проказы (первая тусовка с пивом, дурацкая стрижка, первая – она же вечная и последняя – любовь, джинсовые куртки, вечеринки, хард-рок, «Звездные войны» и все такое), но, увы, звезды предпочитают нам графоманов-педиков и водителей «феррари» – вот оттого-то и дела на нашей планете идут из рук вон паршиво. Вы только не считайте меня сексуальным маньяком – просто в нашем словаре нет названия для тех, у кого от любви сдавило легкие. Или уж назовем меня так: «легочный маньяк». Устраивает?

Вечером мы ужинаем с несколькими второсортными модельками в кают-компании взятой напрокат яхты. После десерта Энрике Курдюкул заключает с одной из девиц пари на тысячу баксов, заявив, что она постесняется снять трусики и подбросить их к потолку, дабы проверить, прилипнут они там или нет. Но девица отважно исполняет сей номер, и мы все ржем как идиоты – даром что радоваться нечему: с потолка трусики упали прямо в блюдо спагетти. Весь мир продажен. Платить или брать плату – вот в чем вопрос. Грубо говоря, до твоего сороковника платят тебе, после ты платишь другим – увы, это факт: Трибунал Физической Красоты апелляций не принимает. Плейбои с трехдневной щетиной смотрят, смотрят ли на них, а мы смотрим, как они смотрят, смотрят ли на них, и эта нескончаемая круговерть напоминает «Зеркальную комнату» – старинный ярмарочный аттракцион, зеркальный лабиринт, где то и дело натыкаешься на собственное отражение. Я вспоминаю, как в детстве всегда выходил оттуда с шишками на лбу.