Фредерик Бегбедер - Рассказики под экстази

В свои тридцать шесть лет Фредерик Бегбедер, начинавший как литературный критик, стал одной из самых заметных фигур в современной французской прозе. Каждая его книга производит впечатление, схожее с шоком. Тех, кто ценит гротеск и юмор, пусть жестокий, почти «висельный», рассказы и романы Бегбедера чаще всего приводят в восторг. Другие, в основном люди старшего поколения, привыкшие думать, что хотя бы какие-то ограничения и табу в искусстве все-таки необходимы, читая Бегбедера, испытывают чувство, близкое к возмущению. Впрочем, именно этого автор и добивается. Его повествование всегда провокативно – в сущности, цель Бегбедера прежде всего та, чтобы читатель ни в коем случае не остался безразличен к его тексту. Пусть негодует, пусть со вздохом вспоминает времена, когда существовала цензура, – все предпочтительнее, чем бесстрастный взгляд, который скользит по гладко, мастеровито сделанной книжке, каких на французском рынке тысячи и тысячи. Автор в своем предуведомлении напоминает читателю, что экстази – наркотик сильного действия, и стало быть, все те абсурдные и жестокие картины, которые предстанут перед открывшими книгу, выпущенную почтеннейшим парижским издательством «Галлимар», надо воспринимать как видения персонажей, приверженных этому наркотику (включение в их число самого Бегбедера – разумеется, литературная игра). У этой темы: наркомания и даруемый ею «искусственный рай» (так назвал свою книгу о курильщиках гашиша Бодлер) – давняя литературная традиция. Имена писателей, которые представляют эту традицию, названы у Бегбедера. Громкие имена: де Куинси, Кокто, Хаксли, Кастанеда, Том Вулф… После «Рассказиков под экстази» (1999) Бегбедера следует рассматривать как еще одного мэтра такой литературы. Но вряд ли – как типичную для нее фигуру. Прежде в этой литературе преобладали тоска, даже отчаяние, или, напротив, медитация, ощущение открывшегося нового горизонта, который влечет к себе непреодолимо. Тональность Бегбедера совсем другая: жесткая, насквозь ироничная, сюрреалистическая. Для его героев в состоянии экстази весь мир превратился в нескончаемый порнофильм с подробностями, которые выглядели бы просто отталкивающими, если бы не злая насмешка, с которой они поданы. Можно не принимать подобный ракурс изображения, но ведь никто не отменил закона, требующего судить писателя по тем законам, которые он сам над собой признает.

В 80-е годы новый наркотик, MДMA, прозванный «экстази», распространился в местах, где развлекаются полуночники. Это «любовное зелье» вызывает странный и непредсказуемый эффект: приступы жара, готовность всю ночь дрыгаться под «техно» и обнимать каждого встречного-поперечного, зубовный скрежет, стремительное обезвоживание, экзистенциальную тоску, желание то ли покончить с собой, то ли предложить руку и сердце. Это тяжелый наркотик, от которого взлет сменяется падением, словно на американских горках или в рассказах некоторых писателей из Штатов. Теперь автор этих строк его больше не употребляет и всем прочим не советует: не только из-за того, что пилюли эти запрещены, но и потому, что от них протухают мозги, доказательство чему

– этот сборничек текстов, написанных под экстазийным кайфом. И потом, неужто так уж необходимо специальное снадобье, чтобы поведать о своей жизни незнакомым людям? Для чего же тогда печатный станок?

Ф.Б.

Заглотила? Заглотила? Заглотилазаглотилазаглотила? А кто вы? Почему мы говорим, прижав нос к носу? А вы точно прочли мою книгу? Можете гарантировать, что я не БРЕЖУ? Разве бывают такие красивые красные губки? Разве РАЗУМНО быть такой стройненькой, иметь всего двадцать один год от роду и мини-юбку размера XXXS? Вы отдаете себе отчет, чем рискуете, делая мне комплименты и поощряя меня такими голубенькими глазками?

Почему я потею свою ладонь в вашей? Почему ваши коленки побуждают меня изобретать новые переходные глаголы? И прежде всего,