Сергей Алиханов - Оленька, Живчик и туз

Особенно сражен был академик Бобылев тем обстоятельством, что тотальную капитуляцию и историческое поражение он сам воспринимал сперва как победу разума. Словно затмение какое-то случилось, в течении которого он, академик, был полным дураком.

Словно идеологический столбняк поразил выдающегося ученого, каковым по праву себя считал Бобылев. Ведь это он решал — и с успехом решал! — все оборонные задачи — и не просто курировал доставку и окончательную сборку зарядов массового поражения, а вкладывал в это дело всю душу… Бобылеву было до слез обидно! Зачем же из контрольно-пропускных пунктов почтовых ящиков он поштучно провожал на боевое дежурство надежду всего прогрессивного человечества? Почему межконтинентальные болванки с известной сверхсекретной начинкой, блестящие испепеляющие характеристики которой так и не поддались измерению количеством гарантированных жертв, оказались никому не нужны?

Академик Бобылев не находил никакого объяснения вселенскому конфузу и позору, и у старого оборонщика возник стойкий комплекс пораженца. Ему захотелось немедленно своими руками исправить… — но что исправить? Он пытался по памяти определить техническую ошибку, которая привела его к жизненному поражению, и сходил с ума. Все было проверено тысячи раз, все было готово, оставалось только нажать на красную кнопку и повернуть ключ — и была бы одержана решающая и окончательная победа, которую так бездарно проворонили эти чиновники и бюрократы.

Впрочем, академик Бобылев, будучи блестящим аналитиком, вполне допускал, что результат будущей войны мог быть не столь однозначен. Но тут он полностью поддерживал идею своего любимого философа Константина Леонтьева, что лучше перенести кровавое поражение, чем допустить бескровное давление на себя отвлеченной Европы, а тем более — конкретной Америки.

И вот теперь он, Бобылев, наследник Ломоносова и Менделеева, оказался каким-то доисторическим дикарем со скошенным назад черепом, без роду и племени, а ядерная всеуничтожающая дубина, которую академик Бобылев неколебимо вознес и держал над миром, оказалась трухлявой палкой, рассыпавшейся у него в руках…

Но Бобылев как обладал, так и обладает вселенским умом, и его большой, объемный лоб выпячен вперед! Ученый был уничтожен не столько нынешними крайне стесненными денежными обстоятельствами, в которые попал, потеряв работу, сколько тем, что он, кристальный и самоотверженный человек, хотя и косвенно, но оказался замешан в каком-то непонятном, тщательно замаскированном телепропагандой предательстве.

Проигранная им война была вовсе не холодной войной, тем более не атомной, а была войной слухов. Какие-то неучи всплыли с партийного дна и пустили всю оборонку под откос. Василиски выпростались из бюрократического склизкого болотца, достигли вершин власти, оставаясь при этом невежественными и алчными проходимцами! А слухи, запущенные издали специально для ушей этих бездарных чиновников, свободно распространились в еще недавно закрытых белокаменных коридорах и пришлись очень кстати для их ближайшего окружения и жадных семейств, которые тайно изнывали от желания богато и весело евросущестовать. Слухи нарушили даже равновесие страха, на которое работал академик Бобылев! Хотя специально для пугливых чинуш под державными холмами были предусмотрительно вырыты противоводородные норы, и случись что — как раз партийные бонзы все до одного уцелели бы! При атомной войне им ровно ничего не грозило! Чтобы они не боялись и без страха проводили миролюбивую политику, на рытье подкремлевских бомбоубежищ было потрачено четверть бюджета последних пятилеток! Высшие чиновники у нас всегда были в абсолютной безопасности. Даже в случае вероломного нападения их теплая компашка все равно успевала бы опуститься на скоростных лифтах на полуторакилометровую глубину, огородиться от ядерного огня за трехметровой толщины стальными дверями, и там, в подземной резервации с десятилетними запасами пищи, воды и воздуха, им предстояло спокойное, хотя и унылое, напрочь лишенное прелестей уничтоженной природы, но зато вполне социалистическое существование.

Но, может быть, все к лучшему.

“Хотя я и проиграл войну, но теперь у меня много свободного времени, и я еще разберусь со всеми, кто опять мешает жить русскому народу”, — решил, наконец, академик Бобылев и с легкостью, нашему народу свойственной, плюнул на экономический, военный и мировозренческий крах системы, сохранению которой посвятил жизнь.