Смеркалось. Со скамейки было хорошо видно освещенное окно Наташиной кухни на третьем этаже. Пахло прелыми листьями, было зябко и одновременно душно. Костя накинул на плечи Наташе свою куртку.
— Не простудись сам, — сказала Наташа. — И не беспокойся, — прибавила она. — Я, разумеется, не сказала, что знаю автора.
— А разве ты его знаешь?
— Угадала. По разным словечкам и знакомой интонации.
— А я решил: если тебя начнут прорабатывать на работе, тем более, если станут преследовать или угрожать, то я сразу иду в КГБ и заявляю, что фельетон написал я. Что поэтому и отвечать за него могу я один.
— Спасибо. Очень благородно. Только вряд ли бы это мне помогло. Они делают все, что хотят. Мне рассказывала Шура, как несколько лет назад у Иры, одной ее знакомой, нашли в портфеле листовки с обращением в чью-то защиту. Подписанное несколькими москвичами, причем самой Иры среди них не было. Но ее-то и арестовали. Авторы листовки тут же письменно заявили, что они одни несут полную ответственность за достоверность сказанного в обращении. Ты думаешь, Иру отпустили? Нет, ей дали год. А авторов даже не вызывали на допрос.
Почему в сквере так душно? Костя помолчал. Потом предложил: — Поедем ко мне?
— Не сегодня. Моя мама — сердечница. И хотя я ей о своих приключениях ничего не говорю, она все равно о чем-то догадывается и волнуется. Может быть — послезавтра.
Не доходя до своего подъезда, Наташа остановилась.
— Знаешь, я давно хочу познакомить тебя с Софьей Андревной. Она — адвокат и наш ангел-хранитель. Мы все к ней бегаем, чуть только у кого-то возникают проблемы с Галиной Борисовной.
— С кем, с кем?
— Какой ты недогадливый! Ну, разумеется, с ГБ.
— А чем эта Софья Андреевна может помочь?
— Сочувствием. Мудрым советом. Тем, что всю твою ситуацию разложит по полочкам. И по статьям. Ей за семьдесят, но голова у нее совершенно светлая. А сейчас тебе пора ехать домой.
Они зашли в подъезд. Костя обнял Наташу, стал ее целовать, шептал на ухо: — Не сомневайся, милая, все-все у нас будет хорошо.
Сверху спускался лифт. Наташа еще раз поцеловала Костю и высвободилась из его объятий.
— Ну, пока, милый. А один букетик возьми к себе домой. — Она сунула ему в руку ландыши и взбежала по лестнице вверх.
Выйдя на улицу, Костя снова зашел в сквер и присел выкурить сигарету. — Хорошо, что все пока вроде бы обошлось, — подумал он. — А Наташка молодец. Но почему так раздражающе резко пахнут ландыши? — Он сунул букетик в карман.
Внезапно Костя почувствовал, что у него перехватило горло. Он задыхался. Казалось, его грудь раздулась как воздушный шар и вот-вот разорвется. На лбу выступили крупные капли пота. — Неужели я сейчас умру? — подумал он, но не в силах был даже никого позвать на помощь. И продолжал сидеть в сквере, хватая, как рыба, воздух открытым ртом и вцепившись руками в скамейку. Потом, закашлявшись, сплюнул что-то вязкое.
Пожилой мужчина с собакой подошел к Косте: — Что с Вами?
— Мне плохо.
— Хотите валидол?
— Это не сердце.
— Вызвать скорую?
— Не надо. Кажется, мне уже лучше.
Костя поднялся со скамейки и, чуть пошатываясь, побрел к станции метро. — Надо взять себя в руки. Еще примут за пьяного и заберут в милицию, — подумал он.
Добравшись до дома, он достал из холодильника начатую бутылку «Столичной» и выпил одну, а потом и другую стопку. Стало легче. — Что со мной было? Надо будет завтра заглянуть к Игорю. Мы с ним друзья еще по школе, а сейчас он умудренный опытом врач, кандидат наук. Он разберется и даст мне совет. А Наташе я пока ничего говорить не стану.
Вешая на крючок куртку, Костя нащупал в кармане смятый букетик ландышей. Какой-то спазм опять подступил к его горлу. Он вышел на балкон и бросил букетик вниз.
Дружба не ржавеет. — У тебя астма, — уверенно объявил на следующий вечер Игорь, осмотрев и выслушав заехавшего к нему Костю. — С тобой такое впервые? Это может повторяться. Сейчас я выпишу тебе лекарства. И будешь всегда носить с собой ингалятор. Астма — болезнь упорная, порой мучительная. Зато, как говаривали старые врачи, от астмы не умирают.
— Утешительно.
— Ты, я слышал, разошелся с Раей? Давно? — поинтересовался Игорь.
— Года два.
— Детей, помнится, у вас не было?
— Теперь, когда мы расстались, понимаю, что это к лучшему.
— Так ты, выходит, опять холостяк?
— Не совсем.
— Ах, вот как. — Игорь хихикнул и шутливо ткнул пальцем Костю в бок. — И как зовут твою даму сердца? Наташа, говоришь? Хорошее имя. Давай-ка, отметим твои семейные перемены. Моя Люба, должно быть, уже собрала нам что-нибудь на ужин.
Читать дальше