Матс Валь - Невидимый

Дорога до больницы заняла не больше десяти минут. Форс зашел в отделение интенсивной терапии и показал свое удостоверение дежурной, одетой в зеленую униформу. Она показала на дверь.

Операционная «В».

— Родители сидят там, — сказала дежурная, женщина одних с ним лет. — Мальчика сейчас оперируют.

Форс пошел в комнату, где ждали родители. В отделении интенсивной терапии не было специального помещения для посетителей, так что Эриксоны сидели в комнате для персонала. Мать Хильмера положила голову на плечо своего супруга. Она тихо плакала, муж обнимал ее. Он был очень бледен.

Форс подошел к ним. Женщина, казалось, его не заметила.

— Простите, — сказал Форс.

Ему не хотелось мешать.

Он представился отцу Хильмера.

— Как он?

Женщина издала стон, в котором не слышалось ничего человеческого.

— Он чудовищно избит, — прошептал Андерс Эриксон, — я не смог бы узнать его, если бы не рубашка.

И Эриксон затрясся в рыданиях, пытаясь спрятать лицо в коротких рыжих волосах жены.

— Я не хочу показаться вам бесчувственным, — прошептал Форс, — но я послал сюда фотографа. Он сейчас придет. Если врачи позволят, он сфотографирует Хильмера.

Женщина застонала.

— Я понимаю, — сказал ее муж. Он тоже говорил приглушенным голосом.

Форс подумал: а что же, собственно, Андерс Эриксон понимает, — но ничего не сказал. Он сам слишком часто ничего не понимал. Вот и сейчас он не понимал, кому и зачем понадобилось избивать до смерти подростка, который интересовался шахматами и играл в футбол.

Около них по комнате двигался Хильмер Эриксон. Он уже начал осознавать, что сделали с его телом. Он видел, как плачет его мать, и пытался утешить ее. Но она его не замечала.

Она его не видела.

Вокруг него

запах

сгнившей листвы.

Как будто все произошло не в мае,

а осенью.

И вокруг летали не жаворонки

и не ласточки,

а вороны.

Форс подошел к дежурной по отделению и продиктовал ей номер своего мобильника.

— Мне нужно поговорить с врачом, который осматривал Эриксона. Позвоните мне, когда это будет возможно. Я буду ждать.

— Хорошо, — сказала дежурная, не поднимая глаз. Он листала какую-то толстую папку.

Форс повернулся и пошел к дверям. Едва он собирался выйти, как на пороге появились Эллен Старе и высокая женщина с длинными вьющимися ореховыми волосами. Эллен была вся красная от слез. Они остановились перед Форсом.

— Как Хильмер?

Форс показал на листавшую папку дежурную, затем на комнату для персонала.

— Можете спросить у дежурной по отделению. Родители Хильмера сидят там.

Эллен побежала к стойке. Форс представился женщине с длинными волосами.

— Айна Старе, — ответила она, — я мать Эллен.

Форс кивнул:

— Я занимаюсь расследованием.

Айна Старе посмотрела на Форса.

— Это правда, что его избили?

— Да.

— Вы знаете, кто это сделал?

— Нет.

— Ему очень плохо?

— Я не знаю. Жду, когда можно будет поговорить с лечащим врачом.

Айна Старе посмотрела на Форса долгим взглядом. Затем она порывисто обняла его и вместе с дочерью пошла в комнату для персонала, где сидели родители Хильмера. Форс пошел по длинному коридору к выходу.

Ветер стал слабее. Форс сел в «гольф», включил радио и стал слушать музыку, которая ему совершенно не нравилась. Переключать на другой канал не хотелось. Форс откинулся назад и закрыл глаза. Он уже почти заснул, когда зазвонил телефон.

— Доктор Шелунд готов встретиться с вами.

Форс вылез из машины и вернулся в здание больницы. Он поспешно проследовал по коридору, вошел в отделение интенсивной терапии, толкнул дверь и поздоровался с мужчиной в зеленой медицинской униформе, который представился доктором Шелундом. Он говорил быстро, не сводя с Форса глаз.

— Хильмер Эриксон зверски избит каким-то тупым предметом. Выбиты шесть зубов, разбиты губы, сломаны нос, челюсть, левый глаз поврежден настолько, что зрение едва ли сохранилось. Сломаны два ребра, разорвано легкое. Какие повреждения у почек и селезенки, мы еще не знаем. Эриксон не приходит в сознание, ни на что не реагирует, и мы не знаем, в какой степени пострадал мозг. Исход неизвестен.

Шелунд умолк.

— Я послал за фотографом, надеюсь, что Хильмера можно будет сфотографировать,— сказал Форс.

Не отводя взгляда, доктор Шелунд произнес ровным голосом:

— Вы можете созвать к кровати Эриксона симфонический оркестр, он этого все равно не заметит.

В кармане Шелунда запищал телефон. Доктор взглянул на дисплей и потянулся к стационарному телефону.