Евгений Федоров: О Кузьме, о Лепине и завещании Сталина и не только

Нет, нет, об Ирке и о ее громко лопнувшей от перенапряжения целке мы не забыли, все время держим это событие в воспаленном уме: незабываемое. Вернемся к Ирке. У нее не просто лопнула целка, не просто бабах, а невероятность в масштабах нашего ОЛПа: забеременела девка (в подобных экстравагантных случаях девицу лишает девственности при родах ребенок, а у нас все не так, путаница привнесена, озадачивающая путаница), в ее организме ткется новая жизнь с признаками мужского пола, закон: при непорочном зачатии всегда рождаются мальчики, во всей природе такой порядок заведен, возьмите насекомых, тех же пчел, из неоплодотворенных яиц, аналог непорочного зачатия, вылупляется трутень (Шредингер, восклицательный знак его: “Трутень не имеет отца! Все клетки его гаплоидны”; В. К. Житомирский вообще считает пчелиный рой единым организмом, как и Метерлинк говорит о “душе улья”), можно твердо, не моргнув глазом сказать, что это типично мужской снаряд, роскошный, красавец, тридцать тысяч, не ошибся, глаз в каждой стороны головы, свирепый сперматозоидный оголтелый квант (Шредингер: “Если хотите, можно его назвать гигантски увеличившимся сперматозоидом”), единственное назначение которого (Шредингер: “единственная жизненная задача”) оплодотворить царевну-девственницу, будущую пчелиную матку, в великолепном головокружительном фантастическом брачном полете (в улье, вне стремительного полета трутень не может оплодотворить царевну), силится настичь, давно обошел, опередил соперников, во время стремительного лета под давлением дыхательного механизма, так по крайней мере полагают классики пчеловодства, у счастливого избранника выпирает, вылезает это самое, оно! ох.ительный по размеру, если соизмерить с телом трутня, орган оплодотворения, непропорционально-устрашающих размеров, зачем такой большой и страшный? еще одна загадка природы, пчеловоды мучаются, не знают ответа на этот вопрос, давно бы мог всадить, виражи, виражи, волнообразные виражи, затягивает, оттягивает момент. Все! Готово, влындил!

“Волшебный брак” (Метерлинк)! и — весь орган оплодотворения застрял, сам собою отвалился, как откушенный, остался в царице, гибель, смерть за любовь, то был безумный полет в небытие, а у людей не смерть наступает, а сон, после соития всякая тварь угнетена , пишет Стерн, справит мужик свое грязное мужское дело, отвалится, проваливается в объятие Морфея, тут же храпака задает, самодовольно, противно храпит противная скотина, оскорбляет нахальным храпом девичье сердце, сон, по представлениям древних, родной брат смерти; настиг, трахнул, умер, тьфу, барак желаний, радужная мечта и поговорка зэка: по.ть и умереть (глагольные, дурацкие, скучные рифмы, не уважаем такое, в лагерях поэты не ахти, даже прямо скажем, так себе, дрянь, а здорово воображают).

Итак, непорочное зачатие! Здесь, у нас, в нашем распрекрасном лагере. Это — наиболее несомненная истина в Каргопольлаге (вот почему Розанов с его культом чадородия был бы не прав, думается, он бы охотно признал свою неправоту), да! только так! здесь и теперь, в лагере и невозможное возможно! здесь чудеса плотным сплошняком идут! в лагере и не такое бывает, по одной версии ее беременность сама собой завершилась, ложной оказалась, сошла на нет, редуцировалась, все само благополучно рассосалось, отделалась легким испугом да насмешками подружек — не желают дуры верить, смешками прыскают, хи-хи да ха-ха! за бока держатся, пошло осьмое чудо смеха, так от души и беззаветно лишь в лагере смеются, челюсти до вывиха отклячивают, зашкаливаются. Ой, не могу! да неужто не подженилась, да как же так? Самый подлинный, настоящий факт, упрямый что ни на есть, отнюдь не фальшак, как некоторые готовы считать, сухая документальная констатация реальных вещей, саморазвивающийся, самовоплощающийся, зреющий плод, притом не по дням, а по часам, пузо, пузо растет, уже заметно, не ветром же занесло, не ветром же надуло? Ах, что ты! Ах, брось! Так-таки никаких вольностей? Да неужто так прямо и не обжимались? Их, знамо дело, завидущих подружек, нетрудно взять в толк, и если бы вы внимали этой непролазной, нескончаемой, бессмысленной чернухе, реагировали бы так же, подобающим образом, хихоньками и хахоньками.

Щеки Ирки рдеют стыдом, что-то вякает, как распоследняя дура, вообще-то она очень даже словоохотливый, открытый человек, простая душа, даже имеет постоянную потребность поделиться женским переживаниями, интимными впечатлениями, чересчур откровенный и болтливый человек, но тут вопреки своей натуры почему-то не может поведать, как все было на самом деле. А аист прилетал, от него так просто не отделаешься, тем паче в лагере, чудный мальчик на свет явился, не то что выкидыш, не то что эмбрион, все потому, что не хотела от недомерка Лепина, увы, не герой ее вечной, имманентной, огненной мечты, а случайная слабость, пустяковина, заразилась ненароком бешеным желанием мужика, от того случая лишь перегар в душе, да пошел ты! что я совсем дура?