Миранда Джулай - Первый нехороший человек

– Тарелка нужна?

– Могу поесть прям оттуда.

– Вилка?

– Ладно.

Я дала ей вилку и сделала звонок на телефоне погромче.

– Жду важного звонка, – пояснила я. Она глянула себе за плечо, словно высматривая человека, которому это могло бы оказаться интересным. – Когда закончишь – вымой вилку и оставь здесь же, вместе с другими твоими вещами. – Я показала на небольшой лоток на полке, где находились ее чашка, плошка, тарелка, нож и ложка. – Моя посуда – здесь, но она, понятно, сейчас занята. – Я постукала по пустому лотку рядом с ее.

Она уставилась на лотки, затем на вилку, затем вновь на лотки.

– Я понимаю, сперва немного сбивает с толку, поскольку наша посуда выглядит одинаково, но покуда вся она либо используется, либо моется, либо лежит в лотке, трудностей не возникнет.

– А где вся остальная посуда?

– Я так живу уже много лет, поскольку нет ничего хуже мойки, полной грязной посуды.

– Но где она?

– Ну, у меня есть еще. Если, к примеру, захочешь пригласить на ужин друга… – Чем больше я старалась не смотреть на коробку на верхней полке, тем больше на нее смотрела. Она проследила за моим взглядом и улыбнулась.

К следующему вечеру мойка была полна грязной посуды, а Филлип так и не позвонил. Поскольку в гладильном чулане телевизора не было, Кли угнездилась в гостиной вместе со всей своей одеждой, едой и литрами диетической «Пепси» – всё на расстоянии вытянутой руки от дивана, который она оборудовала своей собственной исполинской цветастой подушкой и багровым спальным мешком. Здесь она разговаривала по телефону, писала эс-эм-эс, но в основном смотрела телевизор. Я вернула компьютер в гладильный чулан, сложила раскладушку и засунула ее на чердак. Пока моя голова была по ту сторону потолка, она объяснила, что к нам заходил некто с предложением попробовать кабельное телевидение бесплатно.

– Когда вы были на работе. Можете отменить его в конце месяца, когда я съеду. Никаких расходов поэтому.

Ссориться по такому поводу я с ней не стала, поскольку он показался некоторой гарантией, что она все же съедет. Телевизор работал постоянно, день и ночь, спала она, бодрствовала или смотрела его. Я о таких людях слышала – вернее, видела таких – собственно, по телевизору. Когда прошло три дня, я написала имя Филлипа на клочке бумаги, порвала его, но уловка не сработала – она никогда не срабатывает, если чересчур на нее полагаться. Еще я попробовала набрать его номер задом наперед – ничего, затем без первых трех цифр, а затем все десять цифр, но в случайном порядке.

Вокруг Кли начал сгущаться запах – наваристый, сокровенный мускус, который сама она, похоже, не осознавала, или же он ее не беспокоил. Я по умолчанию считала, что она ежеутренне принимает душ, применяет ядовитые синие гели для очистки кожи и сладкие пластиковые по запаху лосьоны. Но оказалось, что она не моется. Ни в день после прибытия, ни на следующий. Телесный дух размещался поверх ее едкого грибка стопы, шибавшего в нос через две секунды после того, как она проходила мимо, – коварно запаздывал. По истечении недели она в конце концов помылась, применив, судя по аромату, мой шампунь.

– Можешь использовать мой шампунь, если хочешь, – сказала я, когда она появилась из ванной. Волосы у нее были зачесаны назад, полотенце висело на шее.

– Уже.

Я хохотнула, она хохотнула в ответ – не настоящим смехом, а саркастическим, эдаким фыркающим смешком, что длился, делаясь все уродливее, пока холодно не оборвался. Я сморгнула, в кои-то веки благодарная, что не умею плакать, и Кли двинулась дальше, слегка толкнув меня плечом. На лице у меня было выражение: Эй, поосторожнее! Нечего издеваться надо мной в моем же доме, который я так щедро для тебя открыла. На сей раз я тебе это спущу, но в будущем ожидаю поворот в твоем поведении на сто восемьдесят градусов, барышня . Но она набирала номер на телефоне и мой взгляд пропустила. Я извлекла свой телефон и тоже набрала номер. Все десять цифр, в правильном порядке.

– Привет! – заорала я. Она мотнула головой по сторонам. Возможно, думала, что у меня вообще нет знакомых.

– Привет, – сказал он. – Шерил?

– Ага, это Шерик-Зверик, – рявкнула я, вальяжно заходя к себе в комнату. Быстро закрыла дверь. – Это не настоящий мой голос, – продолжила я шепотом, сев на корточки за кроватью, – и нам вообще не нужно говорить, мне просто надо было сделать показной звонок, и так вышло, что я набрала ваш номер. – В начале эта фраза казалась более убедительной, чем в конце.