Джойс Кэри - Из первых рук

— Оп-пасно? Какая глупость!

— Вовсе нет. И тебе давно пора домой к маме. Черт возьми, хотел бы я посмотреть, как бы ты при мистере Джимсоне сказал, что его слова — глупость. Твое счастье, что его сегодня нет дома. Выметайся отсюда побыстрей, покуда он не вернулся и не свернул тебе шею.

Мальчишка ушел, а я зажег четвертую спичку. Всякий художник знает, что четвертый раз часто бывает удачным. Когда на тебя накатит белая горячка, всегда стоит попробовать четыре спички: Оставишь картину одну в темноте, а она возьмет и исчезнет, и нет ее целых три спички, а при четвертой она снова тут как тут. Настоящий шедевр. Чудо! Но спичка погасла прежде, чем я разглядел, что передо мной — интуитивное проникновение в основные законы мироздания и воплощение их в пластических формах классической простоты и чистоты или грубая порнография, за которую придется иметь дело с полицией.

— П-простите, мистер Дж-джимсон, я подумал, вам понравится п-п-п-п... — И он протянул мне пирожок с мясом. — Сегодня такой холодный вечер.

— Ты славный мальчик, — вырвалось у меня. — И я хочу тебе добра. Поэтому я скажу тебе кое-что. Искусство — плохая штука, но современное искусство — хуже всего. Как грипп. Чем новее, тем опаснее. Мало того, что современное искусство опасно для общества, — никогда не знаешь, чего от него ждать. И что может случиться, когда оно сорвется с цепи. Диккенс и прочие благородные и мудрые люди, которые поддерживали его — священники, судьи и прочие должностные лица, — были совершенно правы. Так же, как и бравые ребята, которые в тысяча восемьсот семидесятом году громили импрессионизм, в тысяча девятьсот десятом году — постимпрессионизм и в тысяча девятьсот двадцатом году — этого перебежчика Джимсона. Все они были совершенно правы. Они знали, что может натворить современное искусство. Оно вползает во все щели, подкапывается под Церковь, и Государство, и Академию художеств, и Законодательство, и Семью, и Правительство... оно сокрушает Цивилизацию и разлагает Британскую империю. Ты только взгляни на эти ужасные, эти омерзительные картины, которые пишет Джимсон. Взгляни на его Адама и Еву. Это же страшнее, чем Эпстайн {5} 5 Эпстайн Джейкоб (1880—1959) — американский скульптор, работавший главным образом в Англии. Автор статей и групп, выполненных в стилизованной манере, вызывавшей возмущение части критики и широкой публики. или Спенсер {6} 6 Спенсер Стенли (1891—1959) — английский художник, создавший много монументальных стенных росписей. По переплетению религиозной символики с современностью близок к У. Блейку. . С души воротит, как, сказал Диккенс о Миллесе. Черт знает что такое, а не картина! Слава Богу, старый мистер Джимсон ее не видел. Это разбило бы ему сердце, если бы оно уже не разбилось вдребезги, когда прерафаэлиты попали в Академию, а его оттуда вышибли.

— Не может быть!

— Почему не может? Он же был их противником. Только он собрался переметнуться в их лагерь — бац! Его выкинули за дверь. Остались три девушки в трех садиках. Славные девушки. Славные картинки. Но почему-то никто больше не хотел покупать 'миленьких девушек в миленьких садиках. Джимсоновских девушек. Только берн-джонсовых и россеттиевских девушек. И моим родителям и всему их многочисленному потомству стало нечего кушать. — Я проглотил остаток пирожка, чтобы скрыть свои чувства. Я не знал, переживу ли я эту ночь без своей картины. Когда я ничего не пишу, у меня всегда неуютно на душе, но когда я пишу, я вообще больше ни о чем на свете не могу думать.

— Мистер Дж-джимсон, как, по-вашему, стоит поступить в художественную школу?

— В художественную школу? Кому?

— Мне.

— Убирайся сейчас же. Кыш! Отправляйся домой. — И я выгнал его. Я хотел грустить без помехи. Хотел погоревать о своем отце. Как он страдал! Даже больше, чем бедная мама, которая смотрела, как он страдает. Ведь ей приходилось еще и о детях заботиться. Их было семеро. Дети — это долг. А обиженный на судьбу человек с разбитым сердцем был для нее всего лишь, обязанностью, причем предосадной. И он сам об этом знал.

Холодное утро. Ноги не гнутся. Не взглянул на Адама и Еву. Вдруг они еще не вернулись. Сразу вышел.

Иней на траве как сгущенный лунный свет.

Луна высоко в небе, просвечивает насквозь. Как полынья во льду. Птичий базар. Воробьи взъерошены, как метелочки для пыли. Встретил своего друга Оллиера; он разносил утреннюю почту. Капля у него на носу как жемчужина, еще две на усах — бриллианты.