Марек Хласко - Обращенный в Яффе

- Нет, - сказал я. - Сегодня его не будет.

- Да. Он поехал в Хайфу. Оставил тебе записку.

Она взяла со стола конверт и подала мне; я сунул конверт в задний карман брюк и застегнул карман на пуговку, которую мне специально пришил Роберт, хотя никто, кроме меня, не носит джинсы с пуговицами, и только после этого посмотрел на нее и рассмеялся, а она тоже рассмеялась.

- Боже, - сказал я. - Забыл, что дальше.

- Что?

- Ничего. Вспомнил. Меня научили. Но тебе этого не понять. - Я подошел к двери. - Ты знала, что так случится. И я знал, что так случится. Только Роберт все перепутал. Теперь, когда у меня уже есть деньги, я в этом не нуждаюсь. Да еще черномазый этот стоит на углу и не оборачивается… - И повернул ключ.

Все было бы хорошо, если б не Роберт со своей спешкой. И если б дожди не кончились раньше, чем в прошлом году; но этого мы наперед знать не могли. Роберт пошел в туристское агентство и вернулся сияющий.

- Полный порядок, - сказал он.

- Уродина?

- Да. Очень удачно. Разводка.

- Моральная травма?

- Да. Все будет о'кей. Помнишь последнюю моральную травму? Ту старую перечницу из Чикаго?

- Да.

- Муж издевался над ней, мученья длились годами, и только ты, чистая душа, даже не знающий цены деньгам… верно?

- Можешь не договаривать.

Мы отправились к человеку, который нас финансировал, и там сидел еще один. Когда мы вошли, хозяин дома сказал:

- Это мой шурин.

Я усмехнулся.

- Чего усмехаешься? - спросил Роберт. Он вдруг побледнел. - Ты чего усмехаешься? Газет не читаешь, да? Ты депрессивный маньяк, псих, а я за тобой присматриваю. Скажи: чего ты развеселился? И я посмеюсь за компанию. Только кто нам будет платить? Потом, когда ее уже заберут в психушку, мы посмеемся вместе. А пока изволь быть мрачнее тучи.

- Я только улыбнулся.

- Какого дьявола? Что тут смешного? Объясни мне, прошу.

- Он сказал, что это его шурин, - ответил я. - У них рожи одинаковые - не отличишь. Каждый отсидел по пятаку в Дартмуре. Это последняя в Европе тюрьма, где есть телесные наказания.

Роберт успокоился.

- Превосходно. Он у нас такой. Грубый. Дикий. Хам. Один я еще могу на него влиять, и то все меньше и меньше. И лишь эта развалина… В Эйлате - вы понимаете, о чем речь. К тому же физически он очень силен. - Он указал мне на шурина хозяина дома. - Засвети этому малому промеж глаз. - И принялся расстегивать мою куртку.

- Почему он должен меня бить?

- Как почему? Он силен как бык. Восемьдесят килограммов. Сплошные мускулы. Сами сейчас убедитесь.

- Но зачем?

- Ведь вы платите? Верно, господа? Надеюсь, вы не передумали?

Он опять побледнел.

- Все остается так, как я сказал, - произнес хозяин дома.

- Превосходно. Вы платите, а я - человек дела. Деньги зарабатывать можно только чистыми руками. Главное тут - воображение. Будь он болен чахоткой, я б его сюда не привел, правильно? Я бы его отвез в санаторий. - Он повернулся ко мне. - Чего ты ждешь?

- Благодарю, - сказал шурин хозяина. - Весьма признателен.

- Не хотите? Почему? Все очень просто. Не думаете же вы, что я привел человека, не способного хорошенько вам врезать? Неужели обо мне можно так подумать?

Он вдруг расплакался.

- Слишком много пьет, - сказал я. - Нервы.

- Только когда я его отпускаю одного, - сказал Роберт. - Вы уж, пожалуйста, извините. Просто меня трясет от страха, как подумаю, что ему предстоит остаться с этим чучелом наедине. И вдобавок… моральная травма. Я боюсь.

Он опять зарыдал.

- Не понял, - сказал я. - Моральная травма? У кого? У нее?

- Конечно, у нее. Не у меня же. Скажешь тоже… Отыщи мне кого-нибудь получше в середине марта.

Сделай одолжение, попробуй. А я позвоню агенту миссис Тейлор, чтоб она сюда приехала специально ради тебя. Самая соблазнительная невеста Америки. Прекраснейшая женщина в мире. Вот только бы дождь перестал.

- Успокойся.

- Нет, не успокоюсь, пока мы не выцарапаем башли. Я боюсь оставлять тебя одного. Только Бог на Страшном Суде узнает, что я переживаю.

- Могу в свою очередь тебе рассказать, что я переживаю, - сказал я. - Когда такая развалина раздевается и изображает из себя бэби. Наивная курочка. Выглядит как Мисс Городского Морга. И чертовски расчетлива. А я чувствую себя так, точно попал в городскую больницу.

- Это хорошо, - сказал Роберт. Он успокоился. - Видишь, когда ты молодец, я всегда тебя хвалю. А про свои чувства расскажешь ей.

- Вы это всерьез? - спросил хозяин дома.

- Разумеется. Не понимаете? Он ее любит, но не верит, что Господь ниспошлет ему такое счастье. Вам это непонятно? Я его представляю по-современному и вместе с тем в самом что ни на есть традиционном ключе: со всеми моральными комплексами. Умоляю, господа, не давайте мне советов.