Александр Кулешов - Повесть о спортивном журналисте

Вист метко окрестил их День и Ночь и иначе не называл. Постепенно эти прозвища прочно укрепились за ними и газете, и даже курьер, принося пакет, вполне серь-но и почтительно говорил: — Вам пакет, господин Ночь, пожалуйста. Впрочем, День-Рен и Ночь-Лов были высококвалифицированными, компетентными и энергичными работниками, великолепно делавшими свое дело и оказывавшими Висту неоценимую помощь.

Вот такая возглавляемая Вистом команда прибыла на зимние Игры в Инсбрук. Помощники Виста и Элен — раньше, вместе со спортивными репортерами «Спринта». Вист прилетел накануне открытия и вот несся теперь в арендованном у фирмы «Герц» роскошном «ситроене» в столицу зимней Олимпиады-76.

ГЛАВА III. В ИНСБРУКЕ

Шли зимние Олимпийские игры.

Погода была переменчивой. Окрестные горы, вначале белые, все больше чернели. Чернота съедала белизну, медленно поднимаясь от основания к вершинам, почти не выделявшимся по утрам на фоне низкого серого неба.

Порой накрапывал дождь и стлался над городом некрасивый грязноватый туман. Журналисты, отправлявшиеся на лыжные соревнования, вставали очень рано.

На пустынных темных улицах еще горели желтые фонари, мокрый снег занудно опускался с небес.

Иногда удавалось вызвать машину. А иногда приходилось идти несколько кварталов до трамвая, трястись на нем до пресс-центра и уж оттуда на спецавтобусах добираться в Зеефельде, где проходили равнинные гонки, или к горнолыжным трассам.

Только тогда, когда автобус, натужно завывая, вырывался по лесистым шоссе к вершинам гор, наступало настоящее утро — солнечное, снежное, даже морозное. Искрились облитые еще морозным снегом ели, сверкая в лучах раннего оранжевого солнца, длинные сосульки свисали с нахлобученных крыш тирольских домиков вдоль дороги. Небо, вначале белесое, освобождалось от своей марлевой кисеи, очищалось, голубело,, голубизна густела, и вот уже бескрайний синий шатер опрокидывался над горами, лесами, серым, сбитым в кучу городом, над петлявшими по склонам дорогами, по которым, словно медлительные разноцветные жуки, гудя, ползали автобусы.

Чем ближе места соревнований, тем больше становилось людей. В красных, голубых, оранжевых, зеленых — всех цветов и видов анараках, лыжных брюках, шапочках, они энергичным шагом поднимались в гору, многие с лыжами на плечах, иные с детишками на закорках, с биноклями, кинокамерами, фотоаппаратами, болтавшимися на груди.

Сквозь толпу медленно, но настойчиво пробирались машины с нашлепками специальных пропусков на ветровом стекле.

Катили пестрые тележки продавцы сувениров, развертывали перед народом свой глянцевый товар торговцы открытками, молодые парни в желтых комбинезонах с надписью «овомалтин», подобно огнеметчикам, пускали из укрепленных за спиной баков огненную дымящуюся жидкость в подставляемые бумажные стаканчики. И на мгновение в воздухе возникал веселый аромат шоколада. Почти незаметно было, как весь этот торопливый, бурлящий, яркий зрительский поток просеивался, на мгновение задерживался, направлялся в нужные, соответствующие билетам и пропускам, русла контролерами в ярких комбинезонах и солдатами в серых тужурках и каскетках с наушниками. Иногда их зоркий, настороженный взгляд выхватывал кого-то, они, словно катер бурную воду, вспарывали толпу и, окружив подозрительного, ловко и быстро ощупывали сумку, мешок, футляр фотоаппарата.

Никто не удивлялся. Память о Мюнхене незримо и неслышно висела над Играми, и все эти меры предосторожности принимались людьми как должное.

Хотя, если уж чего не должно быть на Играх, так именно этого. Да что поделаешь...

Ну вот и Зеефельде.

Веселый оазис деревянных домиков под красными крышами в этом белом мире — отели, пансионы, магазины, рестораны, лавчонки, бары, конторы туристских агентств.

В глазах рябило от пестроты витрин, заполненных флагами, олимпийскими эмблемами, сплетенными кольцами. Чего только не было на этих витринах! Лыжи! Прежде всего, конечно, лыжи — желто-голубые «Кнейзел», черные «Адидас», белые «Росиньоль», «Ярвииен», «Фишер»... Десятки, сотни лыж, украшенных изображением или перечислением медалей, завоеванных с их помощью на предыдущих играх и чемпионатах. Казалось, не гонщики, а фирмы стали чемпионами, не люди, а лыжи совершали спортивные подвиги, в жестокой борьбе первыми приходили к финишу.

Впрочем, так оно частенько и бывало: имена победителей, уж не говоря о пришедших вторыми, третьими, пятыми, забывались, имена «Адидас» или «Кнейзел» — никогда!