Александр Кулешов - Повесть о спортивном журналисте

Публиковал Вист на своей полосе, разумеется, и другие материалы, например «заочный спор». Здесь печатались высказывания какого-нибудь советского тренера о причинах проигрыша советской команды и канадского — о причинах выигрыша канадской. Но не во взаимной встрече, даже не в одном турнире, а вообще, даже в разные годы. Все это печаталось под соусом высказываемого специалистами мнения, но иллюстрировалось в подавляющем большинстве случаев неудачами советских спортсменов и удачами западных.

Публиковались интервью, хроника, смесь — тоже неизменно тенденциозные.

Впрочем, Вист, когда советские борцы возвращались, например, с очередного первенства мира с семью золотыми медалями из десяти или хоккеисты выигрывали у канадских профессионалов, подавал это под гром литавр. Терять было нечего, об этом все равно трубили все газеты мира, игнорировать или замалчивать подобные победы не имело поэтому никакого смысла. Зато он выглядел

объективным.

Теперь предстояло очередное серьезное испытание — зимние и летние Олимпийские игры.

— Вот что, Вист,— сказал ему директор газеты, пригласив на напутственную беседу,— учтите: олимпиады — это не спорт, это политика. Их смотрят, о них читают уже не миллионы людей — миллиарды. И, хотим мы того или нет, по результатам судят не о тренерах и спортсменах, хотя о них тоже, но на это наплевать, а о стране, ее культуре, прочности ее строя, заботе о, как «они» выражаются, народе. Черт с ними, с очками и медалями! Но ничего не поделаешь, по ним судят о куда более важном. Так что придумайте, как все будем объяснять. Зимние игры уж ладно, там нам победа не светит, все это знают, а вот летние — другое дело. Прикиньте на зимних, что будете делать на летних, принцип-то один. Словом, смотрите

сами...

И Вист отправился в путь.

Он взял свою секретаршу в качестве стенографистки-машинистки-переводчицы. Она владела пятью языками, имела высшее филологическое образование, черный пояс в дзю-до и работала барменшей, пока Вист не приметил ее случайно в ее завалящем баре и не забрал к себе в газету. Сделал он это лишь по одной причине: девушку звали Элен. Она даже была чем-то похожа на «ту» Элен. Тоже рослая, яркая, с огромными золотистыми глазами.

Взяв ее в газету, Вист открыл Элен новую жизнь — хороший заработок, чистая работа, интересные люди, увлекательные поездки.

По сравнению с тем, чего она натерпелась в своем баре, это был рай.

Цена за все это была совсем невысокой. Ну да, ну надо было спать с Вистом, терпеть его капризы. Так что? С таким мужчиной любая женщина и сама с удовольствием завела бы роман — богатый, знаменитый, красивый. Элен с ужасом вспоминала, с кем ей приходилось иметь дело в баре. А то, что, выпив лишнее (что, кстати, бывало очень редко), Вист смотрел на нее злым взглядом, грубо оскорблял, без конца почему-то повторяя ее имя, иногда даже бил,— ну что ж, любая медаль имеет свою оборотную сторону. Тем более что, нахамив, Вист на следующее утро каждый раз извинялся, приносил какой-нибудь подарок.

Вист все больше и больше ценил свою новую секретаршу. Прежде всего в профессиональном плане. Ее квалификация как машинистки и стенографистки была выше всяких похвал, отличное знание пяти языков — неоценимым качеством. Быть может, она слабо разбиралась в спорте, но зато великолепно разбиралась в литературе и языке, в журналистике и многом другом.

Сначала робко, потом, с его молчаливого одобрения, все смелей она правила его материалы и давала иной раз весьма компетентные и своевременные советы.

К тому же Элен умела молчать. И слушать. Она знала все, что делалось и творилось в газете, и неизменно осведомляла об этом Виста. Наконец, она была покорна и безответна.

— Нет, ты просто незаменима,— говорил ей в минуты хорошего настроения Вист, обнимая за плечи,— и секретарь, и референт, и консультант, и редактор, и шофер, и даже телохранитель с твоим дзю-до.— Потом неожиданно мрачнел и бормотал непонятную фразу: — Все Элен незаменимы, все Элен...

Кроме Элен Вист взял с собой в Инсбрук двух своих верных помощников — довольно забавную пару. Одного звали Рен, другого Лов. Рен, бывший регбист, был здоровенный, пышущий здоровьем молодой парень с густой гривой золотистых кудрей. Он всегда пребывал в веселом настроении, любил острить, рассказывать всякие анекдоты и забавные истории, смотрел на жизнь с надеждой, видел ее в розовом свете.

Лов являл Рену полную противоположность. Это был мрачный, редко улыбающийся пожилой человек, хилый, со смешным пучком черных волос, торчавших на верхушке почти лысого черепа, пессимист, вечно всем недовольный и ворчливый.