Кани Джеронимо: Beauty

Докурив, я бросил окурок вниз. Следом за ней полетела и бутылка. Через пару секунд я услышал, как она разбилась о какую-то машину. А может, это и в машине что-то разбилось. Какая теперь разница?

Я встал и подошел к краю крыши. Раскинул руки в стороны, подобно птице. Я старался не смотреть вниз. Мои голые пальцы выступали за край крыши.

Я не знаю, хотел бы я жить вечно? Скорее всего, нет. Жить и видеть, как вокруг умирают мои друзья и близкие мне люди.

Отчего люди не летают, как птицы? Птицам ведь тоже бывает больно. Но они хотя бы могут летать.

Мужчина не должен говорить «не могу». Никогда. Ведь он мужчина. Он должен быть сильным.

Ветер бил по моей рубашке.

Для чего мы живем? Для того чтобы постоянно чувствовать боль, иногда разбавляя ее чем-то светлым? Зачем она нужна тогда, такая жизнь? Зачем?..

Почти все мы в этой жизни одиноки. Если повезет, то удается забрать с собой хоть чуточку воспоминаний. Приятных и не очень.

У меня этих воспоминаний уже так много…

Но я хотя бы был влюблен. И меня любили.

И сейчас я люблю. И меня до сих пор любят. Я уверен. И будут любить вечно. Я счастливый человек. И неважно, что ОНА была со мной совсем чуть-чуть. ОНА подарила мне жизнь. ОНА научила меня быть сильным. ОНА заставила меня поверить в себя. ОНА показала мне новый мир, полный сказок и надежд. Тот солнечный, фантастический мир, в котором все мои бригантины благополучно приходили в порт, и мачты их звенели от ветра, вздувшего их паруса. Это все ОНА…

Я сделал глубокий вдох, затем выдох. Закрыл глаза, и услышал ее смех. Мне больно. Очень больно. Меня рвет на части. Прости меня мама. Прости Леон. Прости Лола. Прости и ты отец. Я не специально. Я люблю вас. Всех…

Открыл глаза и увидел розовый закат. Мои руки опустились. Я сделал шаг назад. И отошел от края крыши. Надел кроссовки на босую ногу. Носки запихнул в карман джинсов. Бросил еще один раз взгляд на закат. Затем, мысленно попрощавшись с ним, повернулся и тихо ушел.

Мне снится здесь небо. Большое синее небо. Такого неба нет нигде. Только в Минске. Самое красивое небо в Минске. Теперь я знаю это точно.

Там, где я сейчас, все как-то чересчур уныло. Врачи готовы слушать меня часами, но не потому, что им интересно, а лишь для того, чтобы подержать меня здесь подольше. Поэтому я им ничего не рассказываю. Такие, как они никогда не поверят в Ангелов. И даже в любовь. Я ненавижу это место. Наверное, здесь лучше, чем в тюрьме. Но по сути своей — это та же тюрьма. Я никогда не смогу привыкнуть к несвободе.

Все здесь делается по расписанию. Подъем — в семь. В восемь завтрак. Потом прием лекарств. До трех часов свободное время. Обед. Лекарства. Ужин. Лекарства. Сон. Подъем…

Скажу вам по секрету: я не принимаю никаких лекарств. Мне их, конечно, дают. И даже сморят потом мне в рот — выпил ли я их. Но я научился их не глотать. Я не хочу глотать всякую дрянь. Розовые таблетки не дают думать.

Я ничем не болен. В тот вечер, когда я стоял на крыше, кто-то заметил меня, и вызвал бригаду. Меня и закрыли в клинике, как не состоявшегося самоубийцу.

Что будет дальше?

Что, будет, когда я выйду отсюда? Если, конечно, выйду.

Умирать я не хочу. Чем больше я сталкиваюсь со смертью, тем сильнее мне хочется жить. Ты уж извини меня подружка. Нам еще долго идти вместе до того места, где наши дороги с тобой пересекутся. Когда-нибудь мы встретимся с тобой. Но не сейчас. И не завтра.

Я очень скучаю по своим цветам. Они по мне тоже скучают. Я чувствую это. Иногда я закрываю глаза и вспоминаю, как вытирал их листья, как рассказывал им о своих чувствах. Как они слушали меня. И как они меня понимали. Всегда понимали и любили. Они не требовали, чтобы я всегда им улыбался. Они принимали меня таким, какой я есть. Мне не нужно было надевать печальную маску веселья, чтобы им понравится.

Каждый день мне снится сине-зеленый ОКЕАН. И белый песок. Мы бежим по берегу вдоль линии прибоя. Только я и ОНА.

Мы всегда будем вместе. Всегда-всегда. Только ТЫ и я.

Я люблю тебя.

«Маленькая смерть», оргазм (франц.) .