Кани Джеронимо - Beauty

Что чувствуют капли, когда летят вниз? Наверное, им не хочется разбиваться. По крайней мере, если бы я был каплей, то думал бы именно об этом. Хотя с другой стороны, это так здорово — СВОБОДНЫЙ ПОЛЕТ.

Мне захотелось покурить. Только сигареты мои, обе пачки, превратились в кашу. Я выкинул их в урну, стоявшую рядом со скамейкой. Деньги тоже размокли, только выбрасывать я их не стал. Решил, что когда приду домой, то обязательно высушу их утюгом, или на батарее.

Дождь стал заканчиваться. Я встал и побрел домой.

Давно в Минске не было такого дождя. Когда я был маленький, я от кого-то услышал, что когда идет дождь, то это значит, что тот, кто умер, не хочет уходить на небеса. Если это правда, то кто-то очень любил жизнь…

Когда я вышел из института первое, что мне бросилось в глаза — это роскошный, черный «BMW». Передняя дверь справа была открыта, а на сиденье сидел Антон. Сидел и курил. Увидев меня, он махнул рукой, чтобы я подошел. Когда я приблизился, он широко улыбнулся. Из машины вышел водитель. Здоровый, коротко стриженый парень в спортивном костюме. Так ходят только в спальных районах. В каких-нибудь Шабанах.

— Знакомьтесь. Сергей — это Тимур. Тимур — это Сергей, — представил нас Антон.

Мы молча пожали друг другу руки.

— Нравиться тачка? — продолжал свой треп Антон. — Чуваку бабки были срочно нужны, так он и продал ее, — он постучал ладонью по крыше машины. За четыре косаря. Пожалел я его просто. Можно было меньше дать. Но моя доброта победила.

— Лживая добродетель…

— Чего? Что ты имеешь в виду?

— Доброту свою засунь себе в задницу. Она тут не причем. Правильней сказать — ее тут просто нет. Нет, и не было. И я сомневаюсь, что она когда-нибудь у тебя появиться. Ты всего лишь воспользовался положением другого человека. И я тебя не осуждаю. Мало, кто поступил бы иначе. Вот только не надо мне тут разглагольствовать про доброту. Гуманист…

Видно было, что Антону не очень понравилось все, что я ему наговорил. Не знаю, думал ли он иначе. Или наркотики совсем сожгли его мозги, что он просто не мог сообразить, что ответить, но он сказал:

— Поехали, покатаемся что ли?

Я молча открыл дверцу автомобиля, сел на заднее сиденье, достал сигареты…

— Только в машине не курить! Один долбак мне в старой тачке потолок пропалил. Так что теперь я не разрешаю курить в машине. Без обид?

— Ладно, — я убрал сигареты в карман.

Антон забрался в машину, на сиденье рядом с водителем. Сначала мы проехались по дворам. Унылые пятиэтажки с пустыми глазницами вместо окон. Умирающие старики, смотрящие на мир уставшими глазами. Перепачканные малыши, сидящие в песочнице. Их родителям нет до них дела. Они сидят дома в грязи, давно потеряв место на заводе и уважение к себе. Бутылка их поймет. А дети? С детьми ничего не станет. Пусть с детства привыкают, что детства у таких, как они — нет.

Я как-то не заметил, как мы перестали петлять по дворам, выехали на улицу и поехали в сторону Шабанов. Там свернули на заправку.

— У тебя деньги есть? — Сергей обратился к Антону. — Заправиться надо.

Антон «выдал» нужную сумму. Заправившись, Сергей вывел машину на Партизанский проспект, и мы быстро стали удаляться от Шабанов.

Надо сказать, Сергей уверенно держал машину. Казалось, что они созданы друг для друга. Идеальная пара. И все-таки что-то было не так. Что-то не давало мне расслабиться. Как будто, кто-то шептал мне в ухо: «Ты в опасности. Ты в опасности!» По мере приближения к центру, машин на дороге становилось больше, а скорость нашей росла прямо пропорционально их появлению. Я даже не заметил, что в салоне воцарилась полная тишина.

Мы пронеслись через перекресток на красный свет. Я тупо уставился в затылок водителя. Резкий звук клаксона справой стороны от нашей машины заставил меня повернуть голову в сторону, откуда он послышался. Мы пересекали очередной перекресток, а старенький форд не доехал до нас каких-то полметра.

— Ты!!! Придурок, что творишь!!! — я заорал на Сергея.

— Блядь!!! Тормоза не работают!!! — таким же, срывающимся на крик голосом, ответил он.

— Чего? — мои глаза округлились.

— Ну, что я дебил так шутить?!

Мне действительно стало страшно. И что я первое подумал? Что я больше никогда ЕЕ не увижу. Меня волновало это больше всего. Я так люблю ее. И было страшно не столько за свою жизнь, сколько за то, что больше ее не увижу. Я очень люблю ее.

На довольно большой скорости мы доехали до какой-то дороги на Партизанском и свернули туда. Нам повезло. Там велись строительные работы, и машин не было. Только бетонные блоки вместо бордюров. Сергей переключил коробку на вторую передачу и… резко рванул руль вправо. Педаль тормоза вдавил в пол. Машину повело вокруг своей оси. Она сделал неполный оборот, и стала.