Лоренс Даррелл - Бунт Афродиты. Tunc

— Я всегда чувствовал, что могу поговорить с вами как человек с голосом по телефону, — ответил я.

— Ирония всегда была твоей сильной стороной, Чарлок. Всегда.

— В любом случае теперь вы знаете о моем решении. Джулиан негромко прокашлялся и помолчал; когда он снова возобновил атаку, голос его был успокаивающим, задумчивым, мягким.

— Хотелось бы знать, хорошо ли ты обдумал своё решение, — полагаю, что нет, с твоей стороны это просто порыв великодушия.

— Напротив: это плод долгих размышлений.

— Гм. Учёл ли ты договор о сотрудничестве с фирмой? Это противоречит его условиям, а договор, насколько я помню, действителен по крайней мере в течение ещё двадцати лет.

Двадцать лет! Мороз прошёл у меня по коже. Да, я прекрасно помнил об этом — но когда тебе говорят об этом вот так, в лоб, бросает в дрожь.

— Ничего не выйдет, — сказал Джулиан наконец-то не сонным голосом. — Ты получишь дорогостоящую и утомительную судебную тяжбу, только и всего. И проиграешь, а фирма выиграет. Ты связан контрактом по рукам и ногам.

— Ну, это мы ещё посмотрим, — возразил я, чувствуя, однако, что мой голос звучит неуверенно.

— Ты же знаешь, не правда ли, — вкрадчиво продолжал Джулиан, — что существует большой список благотворительных акций, которые мы финансируем полностью или частично? Фирма приветствует, когда её сотрудники жертвуют в благотворительный фонд, — почему бы и тебе не последовать их примеру? Ты мог бы, если пожелаешь, перечислять весь свой оклад на эти цели. Попроси Натана показать тебе книгу со списком тех, кому мы помогаем.

— Я уже видел её. — Я действительно заглянул в книгу. Это был громадный том размером с Библию, отпечатанный на веленевой бумаге, где перечислялись все, кому фирма оказывала поддержку.

— Так что, — спросил Джулиан, — тебя это не устраивает?

— Нет.

— Почему? — В голосе Джулиана послышались сварливые нотки.

— Потому что эти деньги не облагаются подоходным налогом — фирма и тут ловчит.

— Понимаю! Господи, да на тебя не угодишь! — Он долго молчал, пыхтя сигаретой, потом поинтересовался: — все-таки какова первопричина твоего беспокойства, Чарлок, что послужило толчком?

— Просто настал такой момент, когда я должен совершить поступок, пускай даже незначительный, но самостоятельный, чтобы продолжать жить.

— Должно быть, это объясняется твоим неправильным представлением о характере фирмы. Во всем, что ты говоришь, я чувствую забавный моральный уклон — потенциальную критику, которая в целом не может быть справедлива. Может, ты просто фарисей, хочешь быть святее Папы?

— Нет, хочу, для разнообразия, быть святее денег.

— Я пытаюсь сказать, что фирма не является ни просто продолжением наших моральных достоинств, ни порождением злой человеческой воли, ни духа алчного торгашества. Все гораздо серьёзней. Я имею в виду, что это существовало всегда в той или иной форме. По крайней мере, я так считаю.

— Софистика! Фирма — это не мир.

— Я не уверен. Не говорю, что это что-то приятное или весёлое, но это факт природы, человеческой природы. Нельзя игнорировать фирму, Чарлок.

— Природы!

— Она должна отвечать некой глубинной невысказанной потребности человеческой души — потому что таковая существует всегда. Оставим в стороне эмоции. Она сама по себе не зло, а просто нечто промежуточное, repoussoir Такой мы её создали…

— То есть раб уже рождается в цепях, так?

— Да. Некоторые способны освободиться, но таких очень мало. Я не смог. Если веришь в свободную волю или в судьбу, например…

— Кончайте с проповедями, — сказал я.

— Ладно, тогда кто заставлял тебя поступать на фирму?

— Никто, я сам захотел. По неведению.

— Не совсем так: все было ясно с самого начала, глаза у тебя были открыты.

— Как у трехдневного котёнка.

— Не понимаю, как можно хотеть давать сейчас задний ход.

— Даже заключённых освобождают до срока за хорошее поведение.

— Но, черт побери, в одно прекрасное утро ты можешь проснуться руководителем фирмы или большей её части; Иокас и я, как ты знаешь, не вечны.

— Боже упаси!

— А! — раздосадовано крякнул Джулиан, но тут же смягчил тон. — Фирма имеет гибкую структуру, — сказал он с лёгкой укоризной, — Несмотря на свои размеры, она весьма уязвима, это как узел, от которого тянутся нити по всему миру. Но она держится на одной-единственной тонкой опоре — и это спинной хребет всего дела — святости договорного обязательства. Если ты отречёшься, то нанесёшь удар в самое сердце фирмы, она начнёт рушиться. Естественно, фирма постарается защититься, как всякий иной организм.