Винсент Килпастор - Книга И. Са

— А что еще в меню?

— А чего бы тебе хотелось?

Черт! Это было подозрительно круто. Почуяв неладное, я решил испросить чего-нибудь крайне экзотического, трудно доступного даже в свободном мейнстриме на воле.

— А как насчет ДМТ?

— ДМТ? — Тед с уважением пожал мне руку. — От чего же? Можно и ДМТ. Можно и ДМТ. Будет тебе ДМТ — сегодня вечером.

Я представил, что можно будет с Анмаркой и Бернардом пыхнуть вечером деметилтриптамина и, обратившись в духов на время покинуть флауэр.

Потом Тэд возбужденным шепотом стал мне рассказывать, как работал под прикрытием на агентов ОБН, пытаясь купить кучу кокса на ксерокс-деньги, а его остановила дорожная полиция и нашла несколько крошек кокса. Теперь ему надо сообщить о беде агентами его вытащат из тюряги.

Я почуял неладное. Мечты стали растворяться в воздухе как дымок ДМТ. В конце собрания, когда нас выстроили лицом к стене в коридоре на пост-церковный шмон, Теда забрали в интейк. Там держат самоубийц, психов и местную отрицалу.

Мои путешествия по собраниям и клубам раздражают Ису.

— Ты суд, суд думай, рус! Все барак свой семья говорит — рассказывай. Ты свой семья не рассказывай. Висех тумбичькя — детский фота: дощька, сына. Твой тумбощка фота — Пу Тин. Зачем павесил Пу Тин? Зачем не рассказай свой корт, что сказал джаст Браун?

Что скажешь ему? Что меня еще в институте завербовали в КГБ? Что если грубо считать с момента первой встречи с офицером ведомства уже лет эдак двадцать пять прошло? Четверть века в нелегальной разведке. Работаю, правда, в основном на самого себя — но ведь настоящему профи так и положено. Где Родина, где флаг? Наверное в Беловежской пуще остались зарыты. Привязанности и стержни это вредная роскошь для профи.

Например, еще вчера я любил Америку, за то что ей было на меня насрать. Сейчас Америке вдруг стало совершенно необходимо поиграться со мной и я тоже готов сделать ей больно при первой же возможности — как и большинство на Мейфлауэре.

Может рассказать Исе о батьке Махно для которого вся Родина это его Гуляй-поле? Почему не треплюсь налево-направо о гаражном суде, о том какие Хиросимы переживает мое сердце?

Отвечаю Исе словами советского разведчика Абеля: «А разве это поможет?» Какой смысл бежать по платформе, если поезд уехал еще вчера?

— Смотри, И, видишь Максю — липового украинца с Пармы? Видишь? Он на корпус тебя опережает, так? По судам? Вот и наблюдай его судьбу — то что случиться с ним завтра, с тобой, скорее всего, произойдет послезавтра. Ты, в свою очередь, меня обошел на пару корпусов в этих тараканьих бегах. Значит я могу делать промеры глубин по тебе. И чего дергаться, спрашивается?

Иса подвис на минутку перерабатывая информацию. Его взгляд потеплел.

— Ти мой самый лучший дрюк, рус! — обнял меня своими вьетконговскими клешнями и пошел резать круги.

Защитным свойством души является синдром раздвоения. Люди раздваиваются, когда становится совсем тяжко или опасно. Например, когда катишь тележку с продуктами в обход кассы — то один ворует, другой караулит. Раньше я верил, что это уникально моё качество, но с годами понял, что синдром практически универсален.

Горевание бренного тела это пустяки. Даже если тело теряет всю семью, ему все одно нужно, дышать, жрать, срать и спать. Этим тело и целиться. Мучит горем нас только мозг. Этого товарища просто необходимо загружать тяжелой работой. Впечатлениями, анализом это для него как отжимания от пола. Мои отжимания — клуб страдающих раком яичек.

В длинном ряду посетителей нашего зоопарка — большая часть которых приходит сюда именно как в зоопарк — полюбоваться на полосатеньких в неволе, мне запомнилась Элизабет.

Элизабет декан кафедры иммиграционного права Акронского университета.

Тонкая как иголка в летнем брючном костюме, Лиз похожа на известную фотку Джекки Кеннеди, когда ее перехватил порыв ветра и папарацци. Ни жопы, ни сисек, ничего выдающегося, ничего особенного в лице, кроме легкого удивления. И все же как и у Джеки — почти незаметная, но притягательная магия. Элизабет полукровка — мигрантка из Мексики во втором, а может и в третьем поколении. Наверное, ее предки были нелегалы, а она, встав на их плечи, выучилась и посвятила жизнь благородной защите таких бандитов, как мы с Исой. Элизабет всегда приводит с собой несколько своих студентов-отличников. Это у нее называется «правовая клиника». Как и студенты-медики в анатомическом театре, так и будущее лоеры рассматривают нас, полосатых, как кадавры для препарирования. Задачка для студентов выбрать трупик покраще и попрактиковаться.