Максим Чертанов - Королёв

— …Товарищи заключенные, есть среди вас Инженеры?!

Долгое молчание.

— Товарищи заключенные, на судне сломался двигатель! Нам требуется ваша помощь!

К. выходит вперед, и его, поддерживая под руки, ведут в отсек, где размещена неповоротливая и жуткая душа парохода. К. жалеет ее, знает, как ее лечить, видит ее насквозь; ум его ясен, руки точны.

— …О, заработала, проклятая! Молодец, Инженер! Такие мозги пропадают!

— Полный назад!

— Почему назад?!

— Срочно доставить товарища в Москву, на пересмотр дела…

Увы, я не мог устроить так, чтобы пароход сломался, да если б и мог — остерегся бы делать это, ибо не был на все сто процентов уверен в том, что люди, обслуживавшие пароход, захотят прибегнуть к помощи К., и не был уверен, что сумею принудить их сделать это; я даже не был уверен в том, что в случае, если бы поломка оказалась для парохода смертельной, они не сядут в лодки и не уплывут, в страхе позабыв о тех, в колодцах…

…Вода — бездонная, черная, ласковая, так тепло колышущая связки водорослей, милосердная к миллиардам существ, обитающих в ней, — отчего она была мне так страшна? То было слабое, невнятное предчувствие… Как всякий телепат, я доверял предчувствиям. [16] Авторское примечание. Представители официальной марсианской науки отрицают предчувствия, но в обыденной жизни, как правило, сплошь да рядом руководствуются ими. Ведь что такое предчувствие? Это когда пораженная чем-то страшным, душа пытается из некоей временной точки дотронуться до себя самой, находящейся в более ранней точке; но помехи во времени куда сильнее, чем в пространстве, и ранняя душа ощущает лишь слабое, едва уловимое прикосновение, смысл которого остается для нее темен.

Что-то очень плохое может случиться с К., что-то связанное с водой… Я изнывал от ужаса; сознание того, что я, находясь близко от К., ничем не могу помочь ему, томило меня день и ночь; я был сам себе отвратительней крысы…

Но я был вынужден на некоторое время оставить К., так как одно дело чрезвычайной важности ждало меня в Москве.

— Ничего не получится, — безнадежно произнесла золотоволосая и глубже спрятала руки в рукава шубки, — охранник нас не пропустит.

— Нельзя быть такой пессимисткой.

Сверкающее, белое все продолжало падать, а дворники сгребали его большими лопатами в большие кучи, и оно становилось комковатым, серым, а потом, смешиваясь с пылью и грязью, покрывалось угольно-черной корочкой. Обе женщины были одеты в мех, головы закутаны в пуховые платки. Сверкающее, белое падало и таяло. Навряд ли женщинам было холодно. Но сейчас — стоя у подножья высокой башни, что золотыми безучастными глазами сверху глядела на них, — они переступали с ноги на ногу, и было видно даже издали, как бьет их ледяная дрожь.

— Может, лучше попробовать по телефону?

— По телефону — на отказ нарвешься, как с профессором Юрьевым, — сказала старшая: кажется. она тоже становилась пессимисткой. — Нет уж. Надо разговаривать так, чтобы смотреть ему в глаза, тогда он…

Младшая дрожала все сильней.

— Воробушки… Как им не холодно? Лапки голые, тоненькие…

— Вот что, — решительно сказала старшая, — я одна к нему пойду. Ты жди меня здесь.

— А может, не на…

— Ах, Ксана, перестань. В конце концов, я ничего предосудительного не делаю: мой сын — не преступник.

Моя душа разрывалась: мне хотелось остаться с младшей. Но я, конечно, последовал за старшей, ведь там я мог пригодиться, мог помочь.

В квартире, где жил Г., было тепло и красиво, бела была хрустящая скатерть, и на скатерти стояли в сияющем стекле розы, зарезанные чьей-то рукой. Но пока в розах еще чуть теплилась жизнь, они могли приютить меня.

— Михаил Михайлович, мы с вами лично не встречались, — сказала мать К., когда Г. (очень вежливо) пригласил ее сесть, — я только однажды видела вас…

Г. смотрел на нее вопросительно, чуть приподняв темные брови. Кого-то он напоминал мне… но кого же… столь великое множество людей уже прошло передо мной… ах, вспомнил: Маршала! Так же красив, и строен, и той же как будто «породы», и вдобавок крылат — и я испугался уже за него, ведь крылья эти, и красота, и гордость, и «порода» у людей — у той, другой человеческой породы, представителей которой куда как больше встречалось мне, — отчего-то не в чести…

— …Я видела вас, когда… когда вы после вашего триумфального перелета ехали в машине… Вы были с супругой… А мы стояли на тротуаре и бросали вам цветы…