Максим Чертанов - Королёв

— День добрый… Товарищ Цандер здесь живет?

Ничего подобного никто из нас прежде не видел: длинный темный коридор, увешанный какими-то жуткими цинковыми лоханями, а по обеим сторонам этого коридора — двери, двери, двери, и из дверей, как черви из земляных пор, высовываются головы.

— Марсианин-то?.. (Мы онемели от восторженного изумления.) Люсь, а Люсь!

— А?!

— Тут это… за Цандером пришли.

— За Цандером! Вы из домкома?! Это мы, мы вам писали! Ну, слава богу, наконец-то… Просто жизни никакой нет от Цандера этого… Развел тут… Дерьмом, я извиняюсь, воняет — чуете? Да нет, вы нюхайте, нюхайте хорошенько… (Прекрасный запах, запах жизни, мы решительно не могли взять в толк, чем они недовольны.) А дети у него — голые! Нет, вы представляете? Голые бегают… А знаете, как зовут этих детей, отродье это чертово?! Одну — Астра, а другого — Меркурий! Как собак! Рехнуться можно! Меркурий!

— Люсь, ну, ты уж… Это ж детишки…

— Чертово отродье и есть, выродки, все в папашу…

Растрепанных голов на вытянутых шеях все прибавлялось, отчего извилистый и темный коридор сделался похож на гидру, какие, говорят, водились у нас на Марсе в доисторические времена; гам стоял такой, что слов невозможно разобрать; глуха и слепа была лишь одна дверь, в самом углу, но под напором голосов робко приотворилась и она, и в образовавшуюся щелку выглянула тощая женщина в стеганом халате.

— Товарищи… товарищи, бога ради… — лепетала она. — Пожалуйста, проходите… Мы ничего не… Я все объясню… Фридрих ставит опыты, научные опыты!

— Опыты в лаболаториях ставят!

— В ла-бо-ра-ториях. — проговорила женщина очень тихо, но упрямо.

— Я и говорю: в раболаториях, а не в коммунальной квартире!

— Разберемся, — обронил небрежно К.

В ту пору он еще не носил кожаного пальто, но что-то, видать, было в лице его, манерах и голосе такое, что соседи поверили: разберется — и поспешили попрятаться в свои норы. А он вслед за женщиной вошел в комнатку, где так чудесно пахло, и с ним незримо вошли мы.

Увы, увы, люди над нами подшутили — в этой комнатке не оказалось никаких марсиан.

— Да вы садитесь, — сказала женщина, — присаживайтесь…

Но мы-то уже расселись на подоконнике; а К. огляделся в поисках предмета, на который ему можно было бы опуститься, не нашел и остался стоять посреди комнаты, вертя в руках шляпу.

— А запашок-то и вправду… — пробурчал он. — Соседи…

— Опыты, это все опыты, — поспешно отвечала женщина. — Это, понимаете ли, Фридрих испытывал возможность использования фекалий…

В комнатке стоял жуткий холод, К. поежился.

— Зачем?

— Ну как же! — Женщина удивлена была тем, что К. не понял ее сразу. — Мы готовимся… то есть Фридрих готовится к полету на Марс… Полет будет длительным… Все должно приносить пользу — замкнутый цикл, понимаете?!

— Ну да, да, конечно… — К. деликатно прикрывал свой нос шляпой. — Конечно…

— Фекалии будут употреблены для удобрения растений.

— Ах, растений, — с видимым облегчением произнес К.

— Да, разумеется; а вы что подумали?! В ракете будет много растений, очень много, целые оранжереи: и для питания космолетчиков, и для производства атмосферы… Фридрих относится к растениям с огромной любовью, он их называет «нашими зелеными братьями»… Да и как не любить их? Кроткие, добрые существа… Это так мило с их стороны: поглощать углекислоту и выделять кислород, чтобы люди могли жить!

О, как затрепетали мы, как задрожали всеми листочками и стебельками, услыхав столь чудесные слова; и как же, в свою очередь, мило, как деликатно со стороны людей завершать свой жизненный путь именно таким образом, который позволяет удобрять почву и давать жизнь растениям!

— Вы посмотрите, посмотрите! — Женщина схватила К. за руку и потащила к окну так энергично, что мы невольно отпрянули. — Вот они, милые, вы гляньте, как хорошо растут, им так нравится подкормка…

…А если люди так любят наших бессловесных земных собратьев, разве смогут они не проявить доброты и любви к нам, марсианам, разве они, когда научатся пересекать космические дали, откажут нам в нашей нехитрой просьбе — взять нас в глубины космоса с собою, сделать нас своими товарищами в их увлекательных, труднейших путешествиях к иным галактикам?..

— Морковь, например… Обратите внимание, они растут в древесном угле… Мы считаем… Фридрих считает, что в межпланетный корабль, то есть в ракету, нужно будет взять растения для питания, но сажать их лучше не в землю, а в древесный уголь, так как он легче земли.