Ирвин Шоу - Полное собрание рассказов. 1957-1973

— Бонжур, мадам, — сказал, улыбаясь, Бочерч, стараясь ничем себя не выдать. — Не могу ли вам чем-то помочь?

Жинетт обернулась.

— Том, — сказала она, — я думала, что ты уже вернулся. — Она чмокнула его в щеку. Бочерчу показалось, что она вся напряжена и что ей как-то неловко. — Прошу, познакомься с моим другом. Клод Местр. Мой муж.

Бочерч с Клодом пожали друг другу руки. От краткого прикосновения у него возникло ощущение сухости и натянутых нервов. Высокий, худой человек с высоко поставленными изогнутыми бровями, мягкими каштановыми волосами. Глубоко посаженные, обеспокоенные глаза серого цвета и длинный прямой нос. Привлекательный мужчина, ничего не скажешь, но только лицо у него бледное, усталое, словно он сильно переработал. Он вежливо улыбнулся, приветствуя Бочерча, и в его улыбке была какая-то скрытая неясная привлекательность.

— Ты больше не выйдешь в город, Том? — спросила Жинетт. — Можно посидеть где-нибудь, выпить. Ну, что скажешь?

— Само собой, — отозвался нейтральным тоном Бочерч.

— Мне не хотелось бы портить вам весь вечер, — сказал Местр. У него чувствовался сильный акцент, но говорил он медленно и понятно, стараясь точно выговорить каждый слог. — У вас так мало осталось времени в Париже.

— Нам нечего делать до обеда, — сказал Бочерч. — Я не прочь выпить.

Они пошли по длинному узкому коридору, где дамы преклонного возраста пили чай. Бар помещался в громадном темном, почти пустом холле, с привычными потускневшими золотыми листочками и панелями из красного дерева: элегантная обстановка дворца девятнадцатого века. Местр учтиво открыл перед ними дверь. Когда они входили, Жинетт крепко стиснула руку Бочерча. Тот сразу ощутил сильный, приятный запах ее духов.

— Ну, как поживает мать? — поинтересовался Бочерч, когда они шли через весь салон к высоким окнам, выходящим на Тюильри.

— Отлично, — сказала Жинетт. — Она так расстроилась, что ты не пришел со мной на ланч.

— Передай ей, в следующий раз обязательно приду. — Они отдали свои пальто официанту и сели за столик. Бочерч передал ему и альбом с красочными эстампами, ничего не говоря Жинетт о том, что это такое.

— В этом баре какая-то зловещая атмосфера, не находите? — спросил Местр, оглядываясь по сторонам. — Скорее это очень удобное место для призраков любителей выпить.

— Думаю, здесь было довольно весело, скажем, в 1897 году, — заметил Бочерч.

Подошел официант, и все они заказали себе виски. Когда Жинетт слегка наклонилась к мужу, чтобы он зажег ей сигарету, он вновь почувствовал дразнящий запах ее духов. Он заметил, или это только показалось, холодное, задумчивое выражение на лице Местра, как будто этот француз пытался догадаться об их отношениях мужа и жены в тот краткий момент, когда они оба слегка наклонили друг к другу головы, потянувшись к зажженной зажигалке.

В баре сидели двое крупных американцев, и их басовитые голоса создавали гудящий фон в глубине холла. Время от времени через пустые столики долетали их обрывочные понятные фразы.

— Главная проблема, — говорил один из них, — это бельгийская делегация. Они все такие мрачные и ужасно подозрительные. Я отлично понимаю почему, но… — голос оборвался, погрузился в неразборчивый гул.

— Клод — журналист, — сказала Жинетт голосом хозяйки, представляющей гостей на домашнем приеме.

— Я могу только поздравить, — произнес Бочерч. — Имею в виду вашу профессию журналиста. Как и многим в Америке, в молодости мне хотелось стать журналистом. Но никто так и не предложил мне работу. — «Да, именно его имя я видел в газете, — подумал он. — Я был прав. Она позвонила ему. Это не была никакая случайная встреча на улице».

Местр пожал плечами.

— Может, скорее мне пристало поздравить вас с этим, — ответил он. — Я имею в виду, с тем, что никто вам не предложил работу. Иногда у меня бывают такие моменты, когда я считаю того человека, который доверил мне первую мою работу в газете, своим злейшим врагом. — Он казался усталым, этот человек, лишенный всех иллюзий. — Например, мне и мечтать не приходится, чтобы одеть свою жену так шикарно, как одевается Жинетт, или позволить себе шестинедельное турне по Европе в середине осени, подобно вам.

«Как может мужчина питать такую отвратительную зависть, произносить такие неприятные слова?» — подумал Бочерч.

— Ах, — воскликнул он, — значит, вы женаты?

— Женат, и навечно, — заключил Местр.

— У него четверо детей, — объяснила Жинетт.