Ирвин Шоу - Полное собрание рассказов. 1957-1973

Придя домой, взял карандаш, лист бумаги и записал все подарки, сделанные Сильвии этой осенью, с указанием цены каждого драгоценного украшения. Общая сумма вместе с налогами оказалась довольно внушительной -3468,3 доллара. Разорвал листок и пошел в постель спал он плохо и постоянно в тревожном сне слышал гул барахливших двигателей самолета и звуки радостного, мучительного для него женского смеха на четвертом этаже, у себя над головой.

На следующий день с утра лил дождь, и во время тренировки он плюхнулся в грязь и имел, конечно, самый жалкий вид, в расползающейся под ним липкой жиже. Сокрушался: почему выбрал себе такую профессию — футболиста. Позже, когда мылся под душем, устало смывая куски грязи с лица и подбородка, вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. В кабинке рядом стоял Крокер, запасной защитник, и, намыливая голову, смотрел в его сторону с какой-то странной улыбочкой на губах. Потом от Крокера до него донесся долгий, низкий, мучительный для него смех, словно в голове у Крокера спрятан проигрыватель и он все время крутит пластинку с любимым музыкальным произведением. Крокер! Хьюго готов был убить его в эту минуту, — так это был Крокер! Жалкий запасной игрочишка, команда даже не брала его на выездные матчи. Каждое воскресенье у него выходной, предатель, умеющий использовать для собственных удовольствий каждую минуту своего времени, когда товарищи ломаются на полях, отчаянно дерутся за жизнь.

Хьюго все снова слышал этот смех даже журчание воды заглушает. Ладно, в следующий раз, при двусторонней встрече с вторым составом, он изуродует этого сукина сына во время схватки вокруг мяча.

— Тебя хочет видеть тренер, Плейс, — сообщил второй тренер и добавил по-испански: — Pronbo! [12] Да поживее! (исп.).

Хьюго не нравилось это испанское слово, слишком от него разит газетной, выпендренной передовицей.

Тренер сидел повернувшись спиной к двери и глядя на фотографию Хойхо Бейнса.

— Закрой двери, Плейс! — велел он не поворачиваясь.

Хьюго закрыл.

— Садись, — предложил тренер все в том же положении, все еще внимательно разглядывая фотографию спортсмена, которого однажды назвал по-настоящему стопроцентным игроком — таких ему больше никогда не приходилось видеть.

Хьюго сел.

— Я вынужден оштрафовать тебя на двести пятьдесят долларов, Плейс.

— Слушаюсь, сэр.

Наконец тренер резко повернулся к нему лицом и расстегнул воротничок.

— Плейс, послушай, что, черт тебя подери, с тобой происходит?

— Не понимаю, о чем вы, сэр.

— Чем ты занимаешься, когда остаешься в одном доме до утра, и так каждую ночь? Не скажешь?

Слово «оставаться» далеко не в полной мере отражало то, чем занимался там Хьюго, но он решил не возражать — пусть тренер сам подыскивает верные слова.

— Неужели ты до сих пор не понял, что за тобой установлена слежка, — ты, болван?! — заревел тренер.

Эта черная машина на пустынной улице! Хьюго опустил голову — он был сильно разочарован в Сибилле. Как она посмела быть такой подозрительной? И откуда у нее деньги на оплату частных детективов?

Большие руки тренера нервно дергались на крышке стола.

— Ты что, сексуальный маньяк?

— Нет, сэр.

— Заткнись! — заорал тренер.

— Как угодно, сэр!

— Только не подумай, что это я организовал за тобой хвост, — дело куда хуже. Хвост за тобой установлен по требованию спортивного комиссара.

Хьюго с облегчением вздохнул: значит, не Сибилла. Слава Богу! И он поспел так думать о ней!

— Я выкладываю свои карты на стол, Плейс! — заявил тренер. — Контора спортивного комиссара давно проявляет к тебе повышенный интерес. Их работа — следить за чистотой наших рядов. В этом я целиком на их стороне и хочу, чтобы у тебя не было на сей счет никаких заблуждений. В моем клубе есть только одно, чего я на дух не выношу, — игрок с подмоченной репутацией. Хьюго прекрасно знал, что тренер не выносит около сотни других вещей, о чем время от времени и напоминает игрокам, но счел, что сейчас неподходящий момент, чтобы освежить его память.

— Послушайте, сэр… — начал Хьюго.

— Заткнись! Если такой игрок, как ты, вдруг, ни с того ни с сего, начинает действовать на поле так, словно у него в голове под шлемом мякина, а не мозги, и действовать в средней линии защиты, причем все хуже от одной игры к другой, то, совершенно естественно, у них могут возникнуть подозрения.

Тренер, выдвинув ящик стола, вытащил темно-синюю папку, извлек оттуда несколько страничек напечатанного на машинке текста, и, вооружившись очками, стал читать, пояснив: