Зэди Смит - Время свинга

Вот так оно и было: сюрреалистическая смесь личной мести, болезненной памяти, резкого политического протеста и жалоб местного жителя. Я заметила, что чем больше недель проходило, тем длиннее эти письма становились: начиналось все с абзаца-двух, а дошло до тысячи тысяч слов. В самых недавних вновь всплыли некоторые фантазии конспирологического мышления, какие я помнила десятью годами ранее — по духу, если не в букве. Ящеры, правда, не возникали: теперь свое подавление пережила тайная баварская секта XVIII века и работала в сегодняшнем мире, среди членов ее — множество могущественных и знаменитых черных — в сговоре с белыми элитами и евреями, — и Трейси все это очень глубоко изучала и ее все больше убеждало, что и моя мать могла оказаться инструментом этих людей, незначительным, но опасным — ей удалось проникнуть в самое сердце британского правительства.

Сразу после полудня я дочитала последнее электронное письмо, надела пальто, прошла по дороге и дождалась автобуса № 52. Сошла у Брондзбёри-Парка, прошла по всей Крайстчёрч-авеню, добралась до жилмассива Трейси, поднялась по лестнице и позвонила в дверь. Должно быть, она уже стояла в коридоре, потому что дверь мне открылась сразу: она предстала передо мной с четырех- или пятимесячным младенцем на бедре, который отвернулся от меня. Из-за ее спины я слышала других детей — они спорили — и телевизор на максимальной громкости. Не знаю, чего я ожидала, но передо мной стояла встревоженная, отяжелевшая женщина средних лет в штанах от махровой пижамы, домашних тапочках и черной толстовке, на которой было написано только одно слово: «ПОВИНУЙСЯ». Я выглядела намного моложе.

— Это ты, — сказала она. И защитно прикрыла рукой затылок младенца.

— Трейси, нам нужно поговорить.

— МАМ! — завопил изнутри голос. — КТО ТАМ?

— Ага, ну так я обед сейчас готовлю?

— Моя мать при смерти, — сказала я — ко мне непроизвольно вернулась старая детская привычка преувеличивать, — и тебе надо прекратить то, что ты…

Тут в дверь высунули головы двое других детей и уставились на меня. Девочка выглядела белой, с волнистыми каштановыми волосами и глазами зелеными, как море. У мальчика цвет кожи был как у Трейси и пружинистое афро, но на нее он не особо смахивал: вероятно, скорее пошел в отца. Девочка-младенец была гораздо темнее всех нас, и когда повернула ко мне личико, я увидела, что она — копия Трейси и невероятно красива. Но такими были все они.

— Можно войти?

Она не ответила. Только вздохнула, ногой в тапке распахнула дверь пошире, и я прошла за нею в квартиру.

— Ты кто, ты кто, ты кто? — спросила у меня маленькая девочка, и не успела я ответить, как она вложила мне в руку свою ручонку. Пока мы шли через гостиную, я заметила, что своим приходом прервала просмотр «Южной Пацифики» [201] «South Pacific» (1958) — американский романтический музыкальный фильм режиссера Джошуа Логана по мотивам одноименной оперетты (1949) композитора Ричарда Роджерза и либреттиста Оскара Хэммерстайна 2-го, в свою очередь, созданной по мотивам сборника рассказов Джеймса А. Миченера «Сказки Южной Пацифики» («Tales of the South Pacific», 1947) о Тихоокеанской кампании США во 2-й мировой войне, получившего Пулитцеровскую премию. . Деталь эта меня тронула, и мне стало трудно удерживать в уме ту озлобленную Трейси из электронных писем или Трейси, которая десятью годами раньше подсунула мне под дверь то письмо. Я знала ту Трейси, которая могла весь день потратить на «Южную Пацифику», — и эту девочку я любила. — Тебе нравится? — спросила меня ее дочь, и когда я ответила, что да, она потянула меня за руку, пока я не уселась на диван между нею и ее старшим братом, который не отрывался от игры в телефоне. Я прошагала по Брондзбёри-парку, полная праведной ярости, но теперь казалось совершенно возможным, что я просто могу сидеть на диване и проводить день за просмотром «Южной Пацифики», держа за ручку маленькую девочку. Я спросила, как ее зовут.

— Мариа Мими Алиша Шантелль!

— Ее звать Жени, — сказал мальчишка, не поднимая головы. Мне показалось, что ему восемь, а Жени — пять или шесть.

— А тебя как? — спросила я, и меня саму несколько повело от того, что я услышала в себе голос своей матери, когда она разговаривала со всеми детьми, сколько бы лет им ни было, так, словно они едва соображают.

— Меня звать Бо! — ответил он, подражая моей же интонации, и натужно расхохотался — смех его был чистой Трейси. — А что у вас за дела, мисс женщина? Вы из Отдела соцобеспечения?