Тимофей Круглов - Август

— Приехали! — закричал со двора Иванов, бросил самовар и поспешил, побежал, суетясь — Марту посадить на поводок, ключи от ворот взять, гостей встречать, ой, дел сколько!

Петров выслушал последнее указание навигатора, встроенного в свой айфон, послушно «круто повернул направо», проехал еще сто метров и остановился у дома Ивановых. Выпрыгнул Андрей Николаевич из своей «Джетты», подпрыгивая и нарочито задирая коленки, пробежался вокруг машины, открыл дверцу Люсе. Та, дама не гордая, но перед незнакомыми людьми форс держала, приняла руку мужа, выплыла герцогиней из автомобиля, церемонно поклонилась открывающему ворота хозяину. Хозяин, впрочем, был в рубашке с короткими рукавами, узлом завязанной на загорелом круглом животе, хороших, но уже бледно-голубых от старости джинсах и кожаных шлепанцах на босу ногу.

Заскрежетали несмазанные (редко гости приезжали сюда) ворота, грозно, с подрыкиванием, предупредила о себе, натянув поводок, привязанный к березе, Марта. Вспомнил Иванов, как еще всего-лишь или наоборот, уже целых пять лет назад стояли они с Катей, обнявшись, в этом зеленом проулке между елками, смотрели на старый огромный деревянный дом, заросший вокруг бурьяном, на небо высокое-высокое над головами и верили — вот она — Родина. Конец пути. Вот и Петров с Люсей обнялись и оглядывались так же, хотя, им то что, они давно уже дома. А может быть, и в самом деле, только сейчас ?

Катерина выбежала с веранды навстречу гостям — знакомиться. Иванов с Петровым обнимались, хлопали друг друга гулко по спинам, матерились то по-латышски, то по-эстонски, поскольку Люсе все равно было не понять. Катя, правда, кулак им показала после одного особо цветистого выражения, но тут же махнула рукой, повела Люсю знакомиться с Мартой. А у Люси кусочек сыра в руке, заранее приготовленный. Очень ценила Марта такое уважение! А потому перестала с поводка рваться, приняла угощенье, лизнула длинным языком розовую ладошку Люсину и вопросительно посмотрела на Петрова.

Мужчины, еще возбужденные встречей, представили друг друга женам, Андрей Николаевич хлопнул себя по лбу и сбегал в «Джетту» за своим кусочком сыра для Марты.

— «Свои»! — разрешил Иванов овчарке принять лакомство. Марта уговаривать себя не стала, обнюхала придирчиво Петрову брюки, ловко сняла языком с крепкой, приятно пахнущей ладони аппетитный ломтик. Иванов отстегнул карабин поводка — теперь можно было не опасаться за целость гостей — Марта хоть и умница, но пока хозяева с новыми в доме людьми не познакомят, никого даже к забору не подпустит, хоть ты королева английская!

Пришел черед Толюшки, в праздничной неразберихе забытого пристегнутым в машине, и теперь басовито требующего выпустить его на свободу. Женщины ахнули, побежали к машине, продолжая на ходу какой-то свой, из междометий и жестов, только им понятный разговор — видно было — понравились друг другу. Из полутени посверкивали прищуренные, внимательные глаза Круглова, — сидя на старом кресле в углу веранды старик придирчиво оценивал Петрова и Люсю, сравнивал с рассказами Кирилла и собственной выдумкой.

Обцелованный и поставленный наконец на землю младенец, крепко потопал по травке ножками в новых сандаликах и сразу направился к Марте. Люся напряглась было, но Петров предупреждающе взял ее за локоть, кивнув на совершенно спокойно наблюдающих эту картину Ивановых. Марта сама подошла навстречу ребенку, обнюхала, облизала ему носик-пуговку и спокойно улеглась рядом, не обращая внимания на попытки Толика тут же оседлать такого чудесного мохнатого коня. Оседлать, по причине маленького еще роста, не получилось, — мальчик только перекатился через крупную даже для своей породы собаку, но, кажется, кататься с горки на горку ему понравилось еще больше.

— Самовар! — спохватился вдруг Иванов, и снова веселая суета воцарилась на солнечной лужайке перед домом. Заваривался чай и кофе, нарезались бутерброды; из холодильников на свет Божий извлекались салаты, разгружался багажник «Джетты» и вынимались отовсюду всякие, заранее приготовленные, взаимные дары.

— Сначала пьем чай, кофе, потом покажу вам ваши комнаты — они наверху, — довольно распоряжался Иванов, красуясь картинно в подаренной Андреем соломенной шляпе, вывезенной откуда-то совсем уж издалёка. Круглов немножко поглядел еще на гостей из окна дома и, незамеченным, скрылся у себя, на соседнем дворе, что-то прижало сердце некстати.