Тимофей Круглов: Август

Андрей Николаевич проводил взглядом скрывшуюся в потоке машин «Вольво»: «На служебной ездит, с водителем. Не потерялся, значит, Алексеич и в этой жизни. Засиделся в Латвии без большого дела, теперь вот опять «воюет», нашел себя на родине, наконец. Ну, значит, и я не пропаду! Только вот война — это без меня, пожалуйста.»

Отыскали Седьмой причал, остановились прямо у огромного белого теплохода с поблескивающими на вечернем косом солнце металлическими буквами «Петербург» на борту. Таксист, весело балагуря, освободил багажник от чемодана и дорожной сумки Петрова, с улыбкой принял 500 рублей без сдачи и пожелал счастливого пути. А в насупившемся внезапно небе вдруг громыхнуло, солнце пропало куда-то почти мгновенно, шквалистый порыв ветра взметнул пыль на причале, и тут же заскакали по асфальту крупные белые зернышки града. Петрова больно щелкнуло по макушке, и он, подхватив багаж, побежал к теплоходу, ища укрытия от внезапной непогоды.

До начала посадки оставался еще час, внутрь салона пока не пускали, и Андрей, громко простучав по железным сходням каблуками, свернул направо от входа, постоять хотя бы на закрытой сверху от дождя галерее главной палубы. Укрывшись от непогоды, он облегченно вздохнул, поставил вещи и стал отряхиваться от начинавших таять прямо на нем крупных градин, застрявших в волосах, залетевших в карманы легкого пиджака, тут же покрывшегося от воды темными пятнами. Рядом стояли несколько пассажиров, приехавших пораньше и теперь ожидавших начала регистрации. В светлой легкой одежде, с красивыми дорожными сумками и фирменными чемоданами, веселые и беззаботные они напомнили Петрову иностранцев — туристов с пассажирских авиалайнеров, приземлившихся где-нибудь в экзотических странах.

«Да, изменилась Россия, — подумал он, услышав рядом родную русскую речь. — Внешне не отличишь уже питерца от европейца. Разве что, одеты получше и более стильно, чем западные туристы, во главу угла ставящие не красоту, а удобство. А град?! Ну, Петербург! Надо же, попасть под град в начале августа!». Град, между тем, уже перешел в ливень, грозовой фронт подходил все ближе, вокруг потемнело, темно-лиловые тучи на горизонте пронзали молнии. Настороженный слух поймал обрывок разговора — рядом с Петровым притулилась пожилая семейная пара интеллигентного вида, оживленно обсуждавшая последние новости, которые, видимо, успели посмотреть перед отъездом в порт.

— «Град» — это система залпового огня, реактивные минометы, вроде «Катюш» в отечественную войну. Только гораздо мощнее! А еще есть «Смерч», есть «Ураган» — те вообще все сметают с лица земли. Вот «Градом» грузины и накрыли в Цхинвали осетин. Представляешь, Маша, по спящему городу, по мирным жителям, не разбирая, где женщины, где дети! Тысячи жертв — и к гадалке не ходи! — горячился профессорского вида мужчина в светлой льняной рубашке с расстегнувшейся на брюшке пуговкой. Седая аккуратная бородка, дорогие изящные очки съехали на нос, на раскрасневшемся высоком лбу крупные прозрачные капли пота — несмотря на грозу, было душно. Миниатюрная подтянутая брюнетка лет пятидесяти в обтягивающих поджарую попку брючках, в легкомысленной блузке с декольте до пупа оживленно кивала, глядя на супруга с обожанием и часто затягивалась тоненькой сигареткой с ментолом.

— Машенька, дай мне свою сумочку, пожалуйста! — прервал свой монолог мужчина, и дамочка тут же с готовностью вытащила из своего маленького дизайнерского чудовища плоскую фляжку. Отхлебнула, впрочем, сама сначала, затем протянула фляжку супругу, тут же опустошившему никелированную емкость до дна.

— Кирилл, ты эгоист! — выдохнула Машенька безнадежно и привычно погладила объемистый пузик мужа, — застегнись, Кира, а то женщин смущаешь!

Молодящиеся блондинки, стоящие рядом — подруги, должно быть — дружно хихикнули, смутились и отошли на шаг в сторону, продолжая с интересом наблюдать за потянувшейся к пароходу цепочкой туристов, хлынувших на причал как-то разом, дружно из подъезжавших одна за другой машин. Блондинкам было, наверняка, за сорок, но форму они не теряли, выглядели ярко и, по всему видно, намеревались оттянуться в круизе во весь рост и по полной программе.

Петров, с не меньшим любопытством оглядывая поднимающихся на борт туристов, озадаченно хмыкнул про себя: «Смесь геронтологического санатория с пионерским лагерем, а не пароход! Ни одной молодой женщины без мужа! Бабушки, дедушки с внучатами, солидные родители с детьми, изредка молодые пары — молодожены в свадебном путешествии.».