Олег Ермаков - Песнь тунгуса

…

— Ну поздравляю, мадемуазель Живерни, это настоящий таежный костер!

— О, да, нам нечего ждать милости от при… от пр-ри-рроды!

— Дай я перерублю.

— Уж спасибо, барин, сами управимся.

— Нет, правда, дай топор.

— Слушай же главную новость.

— Какую?

— Такую. Миша жив. Ему сделали операцию.

— Мальчакитову?!

— А кому же? Люба сказала. Им сообщили.

— Слава аллаху!

— Ха-ха. Это что-то новенькое… Не заметила мусульманского знака… Надо будет приглядеться…

— Здорово! Значит, его спасли.

— Пулю извлекли, но, видимо, будут ставить пластину.

— Какую пластину?..

— Хм, откуда я знаю. Серебряную, наверное. Или нет, что я говорю глупости, титановую. В общем, из какого-то сплава высокопрочного…

— Сейчас на службе космические технологии. Мишка будет, как лунатик. Он и так не от мира сего. Прилетит в скафандре.

— Если его сразу не отправят в тюрьму… Набери еще воды.

…

— Там пусто. Может, дождевой?

— Ну уж нет! Она грязная и мыльная какая-то. Червячки-паучки всяко-разные плавают. Нетушки, и все. Кто у нас водонос?..

— Эх-хо-хо! Где мой бурдюк и осел?

— Ой, прям Александр-свет Блок собственной персоной.

— Да?.. Мы академиев не кончали…

— У вас же здесь книжная ячейка. Кто мозги мне пудрил Дионисом, ахейцами?

— Я и не пудрил, а так и есть. К морю же я приехал? К морю. Испытывал судьбу, рок? Как аргонавты за руном — отправился. Ну, тут и книжка с этими трагедиями подвернулась — в подтверждение.

— Мы сегодня точно будем без завтрака!

— Все, пошел. Да здравствует Тунгус Мишка! Как говаривал Еврипид, в безумье слава.

…

«Чжа-чжа-чжаа!»

«Цви-цви-цивиии!»

«Цити-цюри, терлич!»

«Цик-цик, зинь-зинь-зинь-зициии!»

«Кро! Кро!..»

…

— Это мне?.. Как мило. Пахнут тонко… Таежные фиалки? Поставлю в консервную банку из-под конской тушенки. А что так долго?

— Пока бурдюк этот наберешь… банкой черпаешь ведь. В конце концов ручей пересохнет, говорят. Придется к морю спускаться. Вот тогда я точно превращусь в твоего осла.

— Хочешь и меня втянуть в свою древнегреческо-тунгусскую трагедию?

— Да, а что там у Блока…

— Лей сюда, сейчас быстро закипит. Я уже, конечно, сгрызла пять сухарей от зверского голода!

— Что будет на завтрак?

— Да что, все то же, мсье: каша и чай, сухари, сгущенка. Надо подбросить дровишек… Вон опять бурундук. О-па! Лови, дружок!.. Сушку! Смотри, схватил!

— Налей ему еще чаю.

— Безумное чаепитие у Кристины? А что, звучит неплохо. Это была моя любимая сказка, мы ее ставили…

— С тем худруком-режиссером, который тебя домогался?

— …

— В этот приезд в Питер он за тобой не охотился?

— …

— Кристя?

— Что?

— Когда ты мне расскажешь?

— …Что именно?

— Ну все. Почему ты сбежала, бросила институт…

— Какая разница. Я же вернулась на эту твою гору Бедного Света… Странное название ты ей дал.

— Мне это пришло в голову, когда осенью проснулся в зимовье, полном света, хотя была ночь. Это светил первый снег.

— Но тут-то света ого как много. В чем смысл?

— Не знаю.

…

— Ваше пресвитерианство, кушать подано, садитесь жрать.

— У пресвитера борода должна быть. А я бреюсь через день, а то и через три дня, и ничего, так только, редкая поросль.

— У тебя еще все впереди, молодой человек. Давай миску. Понравится — дам добавки. Тогда, знаешь, кто тянет на эту роль?

— Какую?

— Пресвитера Иоанна?

— Мм?..

— Любин муж — Виктор.

— Ха!.. Но… все может быть. Остается найти то чудное дерево, что росло в царстве пресвитера Иоанна, за которым и открывалась та сторона. Фу, обжегся!

— Не спеши… А руки ты помыл?

— Помыл, помыл, мадемуазель Мальвина… Наверное, и эту пьесу вы играли в театре. И режиссер был Карабасом?

— Ой, ну хватит, а? Дался тебе этот несчастный режиссер театральной студии.

— А, он уже несчастный?.. Преследовал девочку — рыжую птицу… Птицелов-Метерлинк. Еврипид недобитый. Не удивлюсь, что это от него ты убежала, бросив универ.

— Я не бросала университет, а просто взяла академический отпуск… Чтобы посмотреть мир, подумать… Адрес этой горы мне дали наши девчонки с биофака. Ну, не именно этой горы, а вообще, этого царства пресвитера Иоанна.

— Надеюсь, твоего деда больше не будет подводить здоровье. И бабушку. И тебя не вызовут снова телеграммой.

— Как будто лето, то бишь пожароопасный период, никогда не закончится… А каша-то подгорела.

— Отличный вкус. Это лето закончится лишь в октябре. Сентябрь тоже пожароопасен.