Иэн Макюэн - Черные собаки

Бернард вышел из партии и стал «голосом разума» во время Суэцкого кризиса. [44] Военное нападение Израиля, Великобритании и Франции на Египет, начавшееся 29 октября 1956 г. с целью захвата Суэцкого канала, о национализации которого 26 июля того же года заявил египетский лидер Гамаль Абдель Насер. Его биография Насера имела успех, и вскоре после этого он начал привыкать к роли энергичного и открытого для полемики радикала в дискуссионных программах Би-би-си. Он выставил свою кандидатуру от лейбористской партии на дополнительных выборах 1961 года и проиграл — но с честью. В 1964 году он предпринял еще одну попытку, на сей раз удачную. Примерно в эту пору Дженни поступила в университет, и Джун, опасаясь, что Бернард имеет на дочь слишком большое влияние, написала ей во время первого же семестра одно из тех старомодных, напичканных советами писем, какие родители пишут иногда своим взрослеющим детям. Джун заявила, что не верит в абстрактные принципы, в соответствии с которыми «упертые интеллектуалы пытаются инженерными методами управлять социальными процессами». Единственное, во что она верит, объяснила она Дженни, так это в «краткосрочные, практически ориентированные, достижимые цели». «Всякий человек, — писала она, — должен принять на себя ответственность за свою собственную жизнь и пытаться сделать ее лучше, в первую очередь с духовной, а по мере необходимости — и с материальной точки зрения. Мне плевать на то, какие у человека политические убеждения. С моей точки зрения, Хью Уолл (коллега Бернарда по лейбористской партии), которого в прошлом году я видела на званом обеде в Лондоне и который весь вечер не давал никому из сидящих за столом даже слова вставить, ничуть не лучше тех тиранов, которых он так любит клеймить позором…» [45] В ходе PR-компании по подготовке к вторжению в Египет в 1956 г. египетского лидера Насера в британских и французских политических и медийных кругах сравнивали с диктаторами 1930-х гг. — Гитлером, Муссолини и т. д., причем тон здесь задавали британские лейбористские политики.

За свою жизнь Джун опубликовала три книги. В середине пятидесятых вышла «Мистическая грация: избранные произведения св. Терезы Авильской». Десятью годами позже «Дикорастущие цветы Лангедока», и еще через два года небольшое практическое руководство «Десять медитаций». С ходом времени ее и без того не частые поездки в Лондон делались все реже. Она почти безвылазно жила в деревне, читала, медитировала, вела хозяйство, пока в 1982 году болезнь не заставила ее вернуться в Англию.

Недавно я наткнулся на две страницы скорописи, помеченные тем днем, когда я в последний раз говорил с Джун, за месяц до того, как она умерла летом 1987 года:

«Джереми, в то утро я лицом к лицу столкнулась со злом. Я тогда не вполне отдавала себе в этом отчет, но самый мой страх подсказал мне, что эти животные были порождениями самых низменных форм воображения, злобных духов, которых не в состоянии учесть никакая теория социума. Зло, о котором я говорю, живет в каждом из нас. Оно поселяется в человеке, в частных жизнях, внутри семьи, и тогда первыми страдают дети. А затем, при подходящих условиях, в разных странах, в разные времена прорывается кошмарная жестокость, преступления против человечности, и человек поражается тому, насколько глубокая в нем, оказывается, обитает ненависть. А потом оно снова прячется и ждет. В наших душах.

…Я понимаю, тебе кажется, что я просто ненормальная. Не важно. Вот то, что мне известно. Человеческая природа, человеческое сердце, душа, дух, сознание — называй как хочешь — в конечном счете это единственное, над чем имеет смысл работать. Она должна развиваться и расширяться, иначе сумма наших несчастий никогда не пойдет на убыль. Мое собственное маленькое открытие состоит в том, что в этой области перемены возможны, и они — в нашей власти. Без революции во внутреннем мире, сколь угодно долгой, все наши гигантские планы не имеют никакого смысла. Если мы хотим когда-нибудь жить в мире друг с другом, работать нужно над собой. Я не говорю, что она обязательно будет. Велика вероятность, что нет. Я говорю, что у нас есть шанс. А если она все-таки произойдет, хотя прежде могут смениться не одно и не два поколения, то добро, которое она принесет с собой, изменит человеческое общество непредсказуемым, не подлежащим программированию образом, и никакая группа людей или набор идей не смогут контролировать этот процесс…»