Айрис Мердок - Ученик философа

— Я не знаю, почему Стелла не вернулась, и ты не знаешь. И я не понимаю, почему Стелла никогда ни в чем не виновата.

— Я знаю, почему ты ее не любишь…

— Хватит, хватит! — закричал Том, хватаясь за голову.

— Продолжайте, — блестя глазами, пробормотала Алекс.

— Это был несчастный случай, — сказала Габриель, — и римское стекло тоже.

— О, к черту римское стекло, — ответил Брайан.

Габриель продолжала:

— Джордж на самом деле ничего плохого не сделал, это мы живем в мире своих фантазий, когда вот так его обвиняем. Может, он просто пьет чуть больше, чем нужно, и всё. Но и мы пьем, вот прямо сейчас. На самом деле он совершенно обычный человек.

— Вот с этим я не совсем согласна, — сказала Алекс.

— Я в хорошем смысле, — заверила Габриель.

— Не сомневаюсь, — сказал Брайан, — То-то ты показывала ему грудь тогда, у моря.

— Что?!

— Ты притворялась, что ухаживаешь за Зедом, и расстегнула блузку, чтобы показать Джорджу свою грудь.

— Ничего подобного!

Пока они спорили, Адам отполз с середины комнаты и уселся в углу, а Зед свернулся рядом. Зед, конечно, уловил свое имя, упомянутое в разговоре, и вдруг развернулся и прошествовал по ковру прямо к Джорджу. Джордж тут же взял его и посадил к себе на колено. Адам вскочил и последовал за Зедом, усевшись на полу у ног Джорджа. Джордж засмеялся.

— Вот так! — сказала Алекс.

— Ты… ты всех… околдовываешь, — едва выговорил Брайан.

— Мне кажется, что Джорджу не хочется быть совершенно обычным человеком.

— Я не имела в виду… и я не делала этого, что… что Брайан сказал…

— Джордж, — сказал Брайан, — скажи мне прямо, как перед Богом или во что ты там веришь, ты пытался или не пытался убить Стеллу той ночью? Скажи мне правду, хоть раз в жизни, если осмелишься, если у тебя кишка не тонка, если ты мужчина, а не мелкая злобная паршивая крыса.

Воцарилось молчание. С лица Джорджа вдруг сползло благодушное самодовольство, то самое сияние, которое поставило Тома в тупик. Джордж сказал:

— Я… не знаю… не уверен… Не могу вспомнить…

— Ну ты уж сделай одолжение и вспомни, черт возьми, — ответил Брайан. — Это важно, знаешь ли. Для меня, во всяком случае, важно знать, не убийца ли мой брат.

— Он никого не убивал, — сказала Алекс Брайану, — и не пытался убить, и не хотел, и не смог бы! Хватит на него нападать, слышишь! Хоть раз в жизни прояви любовь к ближнему. Ты считаешь себя праведником, а я думаю, ты просто фарисей, ты даже не можешь не хамить своей жене при людях.

Габриель заплакала.

— Ой, уходите все, убирайтесь! — воскликнула Алекс. — Ты останься, — добавила она, обращаясь к Джорджу.

Джордж поставил Зеда на пол. Адам откатился в сторону и встал. До того как окончательно расстроиться, Габриель следила за сыном, думая, не приказать ли ему выйти в сад. Присутствие при ссоре взрослых могло его травмировать, но если бесцеремонно выслать его в сад, травма будет не меньшей. Поначалу у Адама блестели глаза, происходящее его, кажется, веселило, и он вдруг стал похож на Алекс. Но сейчас он уже чуть не плакал. Он взял на руки Зеда и подбежал к матери.

Габриель направилась к двери. Брайан пошел за ней со словами:

— А будь оно все неладно!

Том посмотрел на Джорджа.

Джордж сидел, чинно положив руки на колени, глядя в одну точку мутными глазами, приоткрыв рот, растерянно хмурясь.

— Иди, Том, иди, милый, — сказала Алекс, — Я на тебя не сержусь.

Том вышел и закрыл дверь. Он спустился по лестнице. Парадная дверь была открыта — семейство Брайана Маккефри не закрыло ее при беспорядочном отступлении. Том повернул к черному ходу. Вышел в сад и побежал по траве к Слиппер-хаусу. Как до него Хэтти, он позвонил, подергал двери и заглянул в окна. Никого.

Закапал дождь. Том пробежал по скользкой замшелой тропинке под деревьями и вышел в заднюю калитку. Закрыл ее за собой. Он стоял на улице, и дождь тихо пропитывал его длинные волосы, стекал по лицу, как слезы, а Том крепко сжимал голову руками, пытаясь думать.

Когда за Томом закрылась дверь, Алекс обратилась к Руби, которая все так же сидела на стуле у двери:

— Как ты смеешь сидеть в моем присутствии, как ты смеешь входить в гостиную и слушать наши семейные разговоры! Выйди сейчас же, пожалуйста.

Руби поднялась с места, а Джордж сказал:

— Руби, милая, будь добра, сделай нам, пожалуйста, сэндвичей. Ты знаешь, какие я люблю, — с помидорами, огурцами, кресс-салатом и плавленым сыром.

Руби исчезла.

— Я ее боюсь, — сказала Алекс. — Она изменилась, как будто в ней поселился злой дух. Она даже увеличилась, стала как большой робот.