Ирина Лобановская - Простри руце Твои..

Так и не проснувшийся к приезду Ксении элитный поселок остался совершенно равнодушным к ее нежданному появлению. Только охранник привычно улыбнулся по долгу службы. Он жил исключительно по обязанности.

Машина проехала вперед, повернула... Вот и коттедж Ледневых. Шикарный домина... Ксеня рассматривала его, словно увидела впервые. Никому не нужная роскошь. Иногда так и подмывает спросить очередного соседа-миллионера:

- Хочешь быть самым богатым на кладбище?

Но миллионер тебе не ответит - что за чушь спрашивают? - а будет дальше усердно копить денежки. И будут подниматься новые особняки на Рублевке и в окрестностях, бомонд будет развлекаться и спиваться, а рублевские дамы от безделья - писать романы, старательно проникая прямиком в мужскую суть и ее усердно препарируя. Правда, немного путая сущность с физиологией, но им простительно. Поскольку для них все без разницы - что душа, что тело.

Ксения открыла ворота, загнала машину в гараж и поднялась на крыльцо. И вдруг что-то смутило ее, остановило... Она настороженно оглянулась. Нет, все, как обычно. Тщательно расчищенная Альбертом дорожка, завернутые для спасения от холодов в застывшую рогожку деревья, чистое крыльцо... И все-таки... что-то такое... непонятное...

Она всегда смеялась над Сашкой, уверявшим, что в природе существуют жидкие флюиды. Они, якобы, ускользают от научного анализа, но, помимо нашего сознания, действуют на наши чувства и предупреждают иногда об опасностях и катастрофах, совершенно нами непредвиденных. Тот, кто подвергается влиянию этих флюидов, ощущает беспокойство, волнение, нервозность, он не в состоянии ничего объяснить, и только когда опасность поражает его, понимает таинственное предупреждение, которое неведомые силы почерпнули извне и передали ему без всякого указания на источник подобных ощущений.

Сашка рассказывал, что его мать, когда-то очень сильно отравившаяся в столовой, почему-то в тот день никак не могла начать есть - словно даже не хотелось. Но подумала, что впереди еще полдня трудового, и пообедала. Через два часа угодила в больницу.

- Частный случай, - смеялась Ксеня. - С каждым может случиться. А обобщать нельзя. Я, например, никогда ничего не предчувствую.

- Тоже частный случай.

И коньячные глаза в упор.

Нет, все вокруг тихо-спокойно. Просто она устала... и погода... тяжелая погода... и усталость... давящая... раздавливающая непомерной тяжестью... и холода... и ветра... и режущее глаза пронзительно-синее, невыносимо синее небо... устала... нет больше сил... помоги мне, Господи... вразуми меня, неразумную...

Дом смотрел пробелами окон. Ксения толкнула дверь.

- Альберт, это я. Здравствуйте! Как вы тут? Альберт, вы где? Я не успела позвонить, что заеду...

Нехорошая тишина была ей ответом.

- Альберт! - что есть силы заорала Ксения.

И он внезапно возник перед ней - какой-то смущенный, потерянный...

- Что случилось? - прошептала Ксеня. - Где вы пропадали? Я уже тут оборалась... Ищу вас, ищу...

- Я... писал... не слышал... сидел наверху... - залепетал сторож, надежда и опора Георгия Семеновича.

- Наверху? - удивилась Ксения. - Вы ведь всегда пишете в папином кабинете. Что вам понадобилось наверху?

На втором этаже было всего две небольших комнаты, назначения которых Ксеня не понимала. Да и не вникала в отцовские дела. Он не любил туда никого пускать, часто запирал второй этаж на ключ и повторял, что там его книгохранилище и вообще хранилище. Чего - опять же сестер не волновало. Они давно жили своей жизнью.

- У вас разве есть ключи от второго этажа? - допрашивала с пристрастием, подозрительно рассматривая "сыночка" Ксения.

- Георгий Семенович дал мне все ключи, - пробормотал Альберт.

- Ну, ладно, - махнула рукой Ксеня.

Ей вдруг все надоело: действительно, что она пристала к человеку? Где хочет, там и сидит. Дача в его полном распоряжении.

- Как вы тут? Простите, что привязалась с вопросами. Все в порядке? Я вас проведать на денек. Папа просил.

Альберт, успокаиваясь, радостно закивал. И что-то снова опять кольнуло Ксению. Что-то нехорошее, какое-то предчувствие, предвестник чего-то опасного, мрачного, пока еще туманной, но близкой беды...

Пока сторож суетливо накрывал на стол, она осторожно прокралась к лестнице и моментально взлетела на второй этаж. Толкнула незапертую дверь... И ошеломленно застыла...

- Ты?! Разлюби твою мать... Что ты здесь делаешь?!

- Есть женщины марфинистки и маринистки. Это от имен - Марфа и Мария. Кто по какому пути пойдет, какую дорогу выберет, - как-то пошутил Сашка.