Макар Троичанин - И никаких ХУ!

Ещё хотел сделать финтик, но налетела вся орава и стала пинать несчастный казённый инвентарь куда попало, передвигаясь ордой замысловатыми зигзагами, пыхтя и выкрикивая: «Моя!», «Чё суёшься!», «Не пихайся!» и кое-что другое. Первым отвалил Циркуль, с досадой взирая на раззявленную подмётку, за ним – Царевич, красный как рак, с выдернутой из штанов рубахой, на которой осталось половина пуговиц, третьим – Бен, охая и держась за колено поднятой ноги. Игра принимала нешуточный боевой характер – никто не хотел уступать растерзанного инвентаря. Фигаро вздумал схитрить и всунул ногу в корзину, пытаясь так удержать мяч у себя. Лучше бы он играл честно! Тотчас по корзине и, естественно, по непутёвой ноге посыпались такие ожесточённые удары, что хитрый Федя поспешил избавиться от решётчатого «мяча», попрыгал на здоровой ноге и вклинился в кучу с неутолимой жаждой мести. А в открытых дверях стояли Валёк и Доу-Джонс и скептически наблюдали за кутерьмой, затеянной засидевшимися жеребцами. Первый, вероятно, оценивал со стороны потенциал будущей непобедимой команды, а второй не видел в детской забаве практического смысла и берёг заграничные штиблеты.

Викентию Алексеевичу всё никак не удавалось завладеть «мячом» и пиннуть от всей души через всё поле. Наконец, он поймал момент, вырвался с «мячом» из кучи-малы и что есть силы пыром всадил по корзине. Та неожиданно взлетела высоко и вмазала по окну второго жилого этажа. Послышался звон разбитого стекла, дребезг осыпающихся на асфальт стёкол, и наступила тишина. Замершие в неестественных позах игроки с ужасом глядели на звёздчатую амбразуру, а которой показалось чьё-то испуганное и злое лицо. Надвигался момент расплаты. Но недаром у Викентия Алексеевича за плечами два высших образования – институтское и кандидатское, а на плечах – варящий котелок. Он толкнул впереди стоящего Серого в спину и приказал:

- Беги, Серёга, что есть силы в подворотню и на улицу! Ну! – Серый недоумённо оглянулся, сделал вытянутое лицо, но, встретив строгий взгляд начальника, неспешно потрусил в указанном направлении. – Скорее! – громко зашипел начальник, и Серёга ускорил темп, а сзади, вслед ему, неслось заполошное шефское: - Держи хулигана! Стой, мерзавец! Держи его! – и Викентий Алексеевич побежал следом, провожаемый опешившими сотрудниками. Наконец, самый прозорливый – Макс – допёр, в чём дело, и пустился вдогонку:

- Держи гадёныша! - но остальные не поддержали облавы и смирно удалились в курильный коридор, предпочтя нейтральное ожидание развязки.

Хулиганы добежали до уличного края входной арки, постояли там несколько минут и вернулись на место преступления, потому что преступников всегда тянет туда.

- Не догнали, - сокрушённо повинился Викентий Алексеевич лицу в окне, которое оказалось пожилым и женским и осторожно вытаскивало остатки остроугольных осколков из рамы. – Хорошо, что внутренняя рама осталась целой, - успокоил пострадавшую и великодушно обнадёжил: - Я сейчас позвоню в жилконтору и попрошу, чтобы вам прислали стекольщика, - с тем и с подельниками скрылся в спасительном коридоре. – Доигрались? – укоризненно попенял утихомирившимся одноклубникам, чистящим форму, и хотел пройти мимо, к себе.

- Тебе тоже не помешает почистить пёрышки, - остановил Макс, - посмотри на свои брюки.

Викентий Алексеевич наклонился и посмотрел. О, ужас! Моднячие дырчатые штиблеты оттоптаны, поцарапаны и в грязи, а стильные белые брюки до колен сжёваны и в серых пятнах. Доигрался!

У себя, в правительственной каморе, первым делом сделал обнадёживающий звонок, объяснив диспетчерше оконную ситуацию, и услышал: «Назовите адрес», а он не знал номера квартиры, в которой хулиганы выбили стекло, и стал пространно объяснять, как пройти во двор и поглядеть на второй этаж... «Звоните, когда выучите свой адрес, дедушка из деревни», - оборвала нетерпеливая жековка и отключилась. Вот и обнадёжил! Да и шут с ними со всеми, не до звонков, когда он сам пострадал больше.

Потопал к общей спасительнице, а там очередь: почище, чем к стоматологу. Нинуля пришивает найденные пуговицы к рубахе Царевича, изредка взглядывая на красавца, Мамма-мия зашивает разорванный подол пиджака Макса, Старче отчищает единственной щёткой брюки, остальные ждут, а Циркуль сидит в одном ботинке, поставив на него вторую разутую ступню.

- Зина унесла ботинок в мастерскую, - объяснила скорая помощь. – Тебе чего?

- Да вот, - показал взглядом на штанины Викентий Алексеевич. – Придётся без штанов и в галстуке топать домой.