Марина Юденич - Дата моей смерти

Рассказ этот дополнен был, к тому же, еще некоторой информацией, которую не дано было воспринять мне самостоятельно, ибо, когда души наши общались, сознание мое дремало.

Но единственная свидетельница их беседы, не утаила от меня ничего. И каждому слову ее я верила безоглядно, потому что касалась она таких деталей и подробностей нашей с Егором мирской жизни и нынешнего, странного общения через границу двух миров, которые никто кроме нас двоих знать не мог.

Нет, сомнений более не было у меня, но было несколько вопросов, которые представлялись мне крайне важными.

Ответ на первый из них, в принципе, был мне известен. Я пришла к нему самостоятельно, и была почти уверена в том, что не ошиблась. Но подтверждение моей правоты было необходимо, и я задала его Кассандре.

Свой первый вопрос:

— Так что же происходит сейчас с его душой, ведь это не укладывается в обычную схему? Значит, она, душа Егора оказалась в одной из тех ситуаций, о которых вы говорили?

— Вы спрашиваете меня о том, что уже хорошо поняли сами. Но погодите… не надо оправданий, я вовсе не сержусь. — Легким, исполненным грации жестом, она останавливает мою попытку тут же принести свои извинения. Я как-то странно забылась и на минуту упустила из виду, с кем имею дело. В эту минуту и вылетел волнующий меня, и видимо, все же, главный вопрос. Но она тоже понимает это. И потому мелодичный голос ее звучит успокаивающе — Более того, полагаю, что вы поступаете правильно, задавая мне его. Вы правы: этот вопрос главный. Произошло же с душой вашего возлюбленного вот что. В момент своей физической гибели, он действительно испытал то сильнейшее, эмоциональное потрясение, о котором я говорила вам прежде. Но дело еще и в том, что все последнее время, с момента вашего расставания, как я понимаю, он жил в с ощущением сильнейшей вины перед вами, к которому позже добавилось еще и острое сожаление о потере. Чувства эти, как я полагаю в момент гибели, безраздельно владели его душой, и именно они оказались как бы содержанием энергии, которую она обрела в тот страшный миг. Он думал о вас, и более всего он желала вернуть ваше прошлое. И вся сила, которую вдруг обрела его душа, оказалась направлена на выполнение этого единственного желания. И оно исполнилось. Но лишь в том виде, котором могло исполниться, при условии, что вы с ним находились уже в разных мирах. Он получил возможность вернуться к вам, но лишь как бестелесный призрак, более того, он собственной же волей, намертво приковал себя к вам. Однако воссоединиться так, как мечтал он, трагически покидая этот мир, вы сможете лишь после того, как и ваша душа навсегда пересечет его границу. Иными словами, простите, с точки зрения материальных законов вы прекратите свое существование или уж если совсем попросту — умрете. До той поры, душа его не найдет покоя и будет метаться в пространстве, разделяющем эти миры, претерпевая страшные страдания, сродни тем, что испытывают души нераскаявшихся грешников. Он же, выходит так — сам обрек себя на них. Но и вам не даст он покоя, являясь всеми доступными ему способами, потому что так нелепо исполнившееся желание его включало в себя это, как обязательное условие — никогда больше не расставаться с вами. Скажу откровенно: история ваша и вашего возлюбленного меня потрясла. Но, повторюсь, помочь вам не могу ни я, ни кто другой, разумеется, если сам Господь не смилостивиться над вами. До той поры, изменить ситуацию можете только вы. Как? Я полагаю, вы понимаете это, не хуже меня. Но это вопрос только вашей веры.

Да, веры.

Веры и страха.

Она сама, возможно предвидя мой следующий вопрос, перебросила мне этот мостик.

Потому что ответ на второй мой вопрос для меня далеко не так очевиден, как предыдущий.

Но я уже твердо решила для себя, не покидать белую обитель Кассандры, не получив ответы на все свои вопросы.

Ибо принимать решение, это тоже я знала теперь наверняка, буду уже в ближайшие дни, а может, и часы. А потому, другого случая обратиться к этой неземной женщине у меня уже не будет.

И я задаю ей свой второй вопрос — В том-то и дело. Вы правы: все, что только что было сказано вами, я понимала и сама или почти понимала, а вернее — чувствовала. Но вот то, о чем хочу я спросить вас сейчас, бередит мне душу сильнейшими сомнениями.

— Я знаю, о чем вы. Не подбирайте слов, они даются вам с трудом, я вижу. Я скажу за вас. Вы почти готовы теперь самостоятельно и добровольно переступить границы миров, чтобы воссоединиться с вашим возлюбленным, как он того и желал. Но вас гложут сомнения: произойдет ли это не самом деле? Не сыграет ли с вами судьба или кто-то иной, в чьей власти наши встречи и расставания, злую бессердечную шутку. И, оборвав свой путь по этой земле, в ином пространстве вы не обретете друг друга, и вечного покоя. Так ли?