Леонид Жуков - Злая фортуна

Неразлучная пара всегда вместе. Они тихо воркуют, склонив головы друг к другу, и бдительно охраняют репортерскую сумку, как будто в ней сидит кто-то. А сидит в ней сиамская кошка. Про кошку никто не знает, они скрывают ее от глаза.

В сквере, напротив «Фотографии», гуляет со своей кошкой Марина Ивановна. Марине Ивановне кошка заменяет ребенка. Марина Ивановна так сильно любит ее, что сшила ей бархатную шлейку и пасет ее на длинной веревке, как козу, чтобы та не убежала. Кошка не обращает никакого внимания на цепи и сидит уточкой, подобрав под себя лапы, дремлет или думает.

Однажды Марина Ивановна увидела в окне «Фотографии» хищную морду, прижавшуюся к стеклу и внимательно следившую за каждым движением представителя своего семейства. Кошка невинно покусывала травку и не подозревала, что за ней следит грозная соплеменница. У Марины Ивановны взыграло любопытство. Теперь она поняла, что за сокровище они носят в сумке!

При встрече с неразлучной парой она полюбопытствовала, снедаемая родственными чувствами:

— А где ваша кошка?

— А она с нами, — ответили они в унисон.

И приоткрыли сумку, как будто там сидела жар-птица. Показалась безобразная мордочка с человеческими глазами, похожая на тропическую обезьянку, какую дарили королеве пираты, чтобы она позволяла им безнаказанно разбойничать на море. Морда была шоколадно-черная, как спина ламы, а во всю морду — злые небесные глаза, голубые, как вода в перстне.

— Мы боимся открывать сумку, — сказала Тамара, — она как увидит воробья, так старается выскочить из нее. Ее не удержишь никакими силами.

И Тамара осторожно приоткрыла сумку, решила продемонстрировать темперамент дьявола, но была жестоко наказана: дьявол выскочил и впился белыми клыками в ее руку, и без того всю исцарапанную и искусанную.

— Теперь нужно искать йод, — потужила Тамара.

Кошка бушевала в сумке, как пойманный мустанг. За что они так любят этого маленького дьявола?

Однажды «Фотографию» прикрыли, и грустная пара исчезла навсегда. Марина Ивановна затосковала по ним. Бывало, при встрече с ними первым делом спрашивает:

— Как поживает ваше сокровище, каких новых бед оно еще натворило?

А Тамара молча приоткроет сумку, дав воздуху пленнице, и оттуда покажутся грозные зубы и вытаращенные фонари.

Но вот судьба свела их все же опять. Каждый раз по примеру англичан в городском парке устраивали выставку кошек. Это делалось наперекор собаководам, кровным антагонистам, натравливающим собак на когтистых недругов, которые узурпировали власть на выставках. Это событие было целым торжеством для любителей блохастых питомцев. По случаю празднества на природу выезжал буфет и торговали кулинарными изделиями от ресторана, не хватало лишь духового оркестра. Отовсюду тянулись к рингу дети и старухи с кошелками на руках, в которых сидели, завернутые в тряпки, смирные питомцы. Такой наплыв кошатников можно увидеть только у ветеринарной поликлиники.

Тамара и Максимилиан пришли на выставку раньше всех. Но чувствовалась в них какая-то перемена. Они стали еще дружнее, как будто за это время покусились на их благополучие. Она была в брюках, делающих ее жалкой и ненужной, он — в легком пальтишке, болтающемся на нем, как на вешалке. В неизменной сумке, которую они попеременно несли через плечо, сидел Циннобер.

Марина Ивановна привела свою кошку в новой сбруе, украсив на этот раз шлейку ради праздника бронзовыми бляшками, как Добрыня Никитич свою лошадь. Увидев неразлучную пару, она бросилась им навстречу:

— Что с вами случилось? Где вы столько пропадали? Как поживает ваше сокровище и каких новых бед оно натворило?

Они теснее прижались друг к другу, как будто у них хотели отнять сумку, и поделились с ней горем, раскрыв тайну, полную грусти:

— О, вы знаете, она сильно переболела, чуть не погибла от кровавого поноса… А когда выздоровела — стала такая ласковая!

Деревня Некрасово, что в Орловской области, затерялась среди многочисленных деревень, которые там все одинаковы. Она поразила меня своим убожеством и грубой нищетой. Куда ни повернись — бескрайние горизонты, чернозем, тишина и высокое небо. Только изредка сереет вдалеке мозаика незаметных селений, выцветших, подверженных ветрам и ураганам. Простер поглощает их, и тем значительнее нищета и убожество, чем больше этого простора вокруг и выше небо над ними, ибо они кажутся затерянными и ненужными.