Макар Троичанин - Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 1

Пёс был там. Он лежал, держа на лапах вытянутую и повёрнутую набок голову, глаза были закрыты, он тяжело и медленно дышал. Из пасти на лапы подтекала клейкая слюна. «Болен?»

- Рекс?

Собака приподняла веки, задышала быстрее и шумнее, чуть повизгивая, повернула голову вертикально и, раскачиваясь, попыталась выползти из конуры. Глаза её поминутно закрывались, из пасти слабо текло. Шерсть свалялась, поражала худоба пса, ещё недавно упитанного и мощного, как будто его хотели умертвить голодом. «Очевидно, в доме давно никого нет, и собака на самом деле издыхает от голода и жажды, держится на пределе».

- Сейчас, Рекс. Подожди немного, дружок. Сейчас мы тебя поправим. Хороший! Потерпи немного.

Собака вздрагивала, скулила, из последних сил пыталась подползти к ногам Вилли, часто смаргивая крупные слёзы. И у того выдавились из глаз слёзы, спазмом сжало горло. «Проклятая война, гнусные хозяева! Не могли собаку освободить от ошейника». Гауптштурмфюрер снял ошейник с металлическими бляхами и побежал к пристроенному к дому гаражу с кладовой. Нашёл в тайнике ключ, открыл кладовую, отыскал собачьи консервы и, не закрывая двери, выскочил наружу, торопясь и роняя банки. Пёс упорно полз за ним следом, оставляя на асфальте клочья свалявшейся шерсти. И слабо повизгивал, понимая действия человека. Вилли снова заскочил в кладовую, отыскал в потёмках – хорошо ещё, что знал, где искать – консервный нож, вскрыл одну из банок, больше пока не стал, выбежал, поднял собачью миску, вывалил туда содержимое. Побежал к садовому водопроводному крану, воды не было, добавил в миску воды из большого накопительного чана, размешал палкой и бегом же принёс псу, поставил у лап. Тот часто задышал, застонал, пытаясь подняться на лапы, приподнялся только на передние, подтащил своё донельзя исхудавшее и клонящееся набок тело к миске, наклонился, лизнул. Потом ещё, а потом торопливо, захлёбываясь, визжа и роняя еду обратно, измазав всю морду, отфыркиваясь и чихая, заглотал тушёное мясо с водой и долго медленно вылизывал миску, уставая и отдыхая, глядя выжидающе на Вилли.

- Всё, всё, дружок, больше пока нельзя. Потерпи. Иди, поспи. На место, Рекс!

Собака внимательно посмотрела на него долгим взглядом, положила голову на лапы и улеглась здесь же, у миски.

- Ладно, пусть будет так. Карауль свою миску.

Хотелось утешить пса, извиниться за людей, погладить. Но он знал, что этого делать нельзя, к этому Рекс не приучен и, хотя обессилен, но последствия непредсказуемы.

Гауптштурмфюрер прикрыл кладовую и пошёл на террасу ко входу в дом. Дверь была заперта. «Так и есть. Никого нет. Что ж, тем лучше. Одному спокойнее и свободнее». И здесь закрытая дверь не стала для него преградой. Вилли снова пошёл в кладовую, нашёл на обусловленном месте ключ от дома, облегчённо вздохнул, вышел, прихватив пяток собачьих консервов, чтобы разогреть их на кухне для пса, и снова поднялся на террасу. Рекс спал, скуля и вздрагивая во сне.

Открыв входную дверь и войдя, Вилли тотчас запер её снова изнутри и в темноте прихожей двинулся наощупь, ориентируясь по воспоминаниям прежних посещений, на кухню. В доме было тепло. Очевидно, ушли недавно. «А собака?» Дверь в кухню была открыта, и даже сквозь завешенные кухонные окна дневной свет пробивался уже достаточно, чтобы осветить груду немытой посуды в мойке, разбросанную еду на столе, грязные кастрюли и чайник на газовой плите, в общем – бардак давно не используемого помещения. «Тут не вымоешь и за день» - подумал Вилли и с трудом протиснулся к шкафу-холодильнику, открыл дверцу и стал изучать содержимое. Холодильник не работал, но запасы еды были, хотя от тепла и подпортились немного. Резко пахнуло колбасой. Опять колбаса! Больше уже не хотелось. На минуту вспомнился Виктор. Выбирать не приходилось. Виднелись также масло, уже не пахнущий жёлтый сыр, полно консервных банок и других больших банок и пакетов с неясным содержимым. «Поедим!» Внизу стояли бутылки, варенье и компоты. Он присел, разглядывая.

- Не шевелись! Руки вверх! Если двинешься, получишь пулю в затылок!

Он узнал голос.

- Эльза, не сделайте и вправду дырку во мне. Мне будет неприятно. Со старыми друзьями так не поступают.

- Кто ты? Откуда меня знаешь? Руки, руки!

- Я – Вилли.

- Какой Вилли? Врёшь! А ну, поверни лицо!

- А вы не бабахнете?

- Повернись! Вилли… - убедилась та, которую звали Эльза. – Что это на тебе чужая форма? Где Гевисман? Он тоже пришёл? Свиньи! Бросили меня одну. Везде стреляют, бомбят, а я одна. И ночью, и днём. Где Гевисман? Он тебя послал за мной? Говори же, что ты молчишь? – Голос её наполнился слезами. – Свиньи, свиньи! Он тебе начальник, ты должен знать, где он. Я чуть не умерла от страха. В доме холодно и нечего есть. А вы меня бросили! Свиньи! Везде стреляют, могли и в меня попасть. Я ничего не знаю, воды нет, света нет. Заперли в тюрьме! Оставили подыхать одну-у-у…