Татьяна Брукс - Душа

Он сидел за деревянным дворовым столом, на котором по вечерам взрослые мужики «забивали козла», глаза его были закрыты, а лицо и руки, которые устало лежали на столе, были покрыты какими-то сине-желтыми, как синяки, пятнами. За его спиной стояла темноволосая женщина, очень похожая на его маму, тётю Таю, только моложе и еще красивее. Она была серьезна и, как показалось Наде, смотрела на Сашу ласково. Но он её не видел — это Надя знала точно. И глаза… почему у него закрытые глаза?

Через несколько секунд Надю «отпустило». От радостного настроения не осталось и следа. Она поплелась домой, но бабушке ничего рассказывать не стала — чувствовала себя совершенно разбитой, прилегла на диванчик и уснула вот так, прямо посреди дня, и никто не обратил на это внимания: подумаешь, убегался ребёнок…

Через три дня маленькая Надя узнала новость, которая повергла её детское сознание в шок: Сашу Салихова в Германии, где служил его отец и куда он уехал, чтобы продолжать учёбу, сбила машина. Насмерть.

Хм… так вот о каком «даре» говорили Вершители. Бедная девочка… бедная я… и что же теперь со всем этим прикажете делать?

Время шло. Наденька росла сама по себе, как бурьян («сорняк» с укр. — Прим. авт.) в саду. Никто не занимался ею. Дежурный вопрос: «Как дела в школе?» Такой же дежурный ответ: «Нормально».

По выходным дням Надюша любила крутиться возле бабушки на кухне, когда та готовила обед или ужин. Вытирала тряпкой стол, мыла тарелки, а иногда даже помогала лепить вареники. Они получались у неё разной величины — плоскими и длинными, а не такие, как у бабушки, — одинаковые, все как один, кругленькие и полные. Мария Ивановна посмеивалась:

— Опять «ушей» налепила?

Надя немного обижалась. Ей казалось, что нет на свете ничего красивей и вкуснее этих «ушей».

Иногда ей разрешалось чистить лук, резать огурцы и помидоры на салат, чем девочка ужасно гордилась, — ей доверяли нож.

Время шло… Надя росла, ходила в школу и переходила из класса в класс вместе со своими сверстниками. В пятом классе к ним пришла новенькая — Алла Морозова, из обеспеченной офицерской семьи, недавно прибывшей из Германии, где папа её проходил службу при посольстве СССР в Восточной Германии, а мама посвящала свое время папе, Аллочке и себе. Алла высоко задирала свой красивый носик, воображала и ни с кем дружить не желала. Дети в классе игнорировали её, так же, как и Надю. Обе выделялись из общей массы, и «масса» их не приняла, это и сблизило девочек.

Всё в их странной дружбе было основано на контрастах: Аллу любили и баловали в семье, Надю — просто растили; Аллу одевали, как принцессу, Наде перешивали одежду из старых бабушкиных платьев, а если что и покупали, то только то, что подешевле.

— Ох, вчера выбросила в форточку куриные ножки, которые мама приготовила: есть не хотелось… — наморщив свой милый носик, рассказывала Алла на переменке.

— А выбрасывать же зачем? — удивилась Надя, сглотнув слюну: ей приходилось довольствоваться на обед гречневым супчиком или яичницей.

— Так мама заругала бы… Она еще торт спекла. Вку-усны-ый…

Надя опять сглотнула слюну и промолчала.

— А тебе мать не печёт торты? — Алла откровенно насмехалась над бедностью Нади, считала её ущербной и наслаждалась своим доминирующим положением.

— Нет, у нас столько денег нету. Да и ты же знаешь, моя мама — моя бабушка… А можно я приду к тебе в гости? Покажешь, как ты живёшь?

— Да уж, беднота, беднота… В гости? Да ты что! Мама не разрешит, — опять наморщила носик Аллочка.

— Она что же, не разрешает тебе подружек домой приглашать?

— Подружек разрешает. Просто она не разрешает дружить с тобой.

— Почему? — опустив глаза, тихо спросила Надя.

— Ну, понимаешь… ты не нашего круга. У моих родителей положение знаешь какое? Им с кем попало дружить нельзя… да и мне тоже. Но ты же видишь, я все равно дружу с тобой…

По школьным коридорам разнеслась трель звонка. Надя спрыгнула со школьного подоконника и побежала в обратную от класса сторону.

— Надька! Урок же!!! Ты куда?

— В туалет! — бросила девочка и убежала.

Едва успев вскочить в туалет, Надя разрыдалась. Она сама не могла понять, почему плачет. Почему опять стало так больно в груди, так сдавило горло и стало трудно дышать.

«Ну, подумаешь, не только у Алки есть мама и папа. У нее тоже есть… и мама иногда такие вкусные котлеты жарит… И платье в прошлом году ей новое купили на день рождения, и форму с юбкой в складку, такую, как она хотела, и фартук белый с рюшами…»