Нова Рен Сума - Стены вокруг нас

Окоченев от ужаса, медленно опускаю голову. Перед глазами все плывет, но я усилием воли навожу резкость. Постепенно приходит понимание. В моих руках сверток из нежно-розовой бумаги, а внутри всякий бред: бумага, тряпки – похоже, разодранная на полоски белая футболка. Все пропитано кровью.

Руки безвольно опускаются, цветы летят на пол, а вместе с ними и эта дрянь. Какой-то ночной кошмар. Брызги крови попадают на стену, на кулису. Мои пальцы все в липкой красной жидкости. Сарабет отшатывается, задыхаясь. Струйка крови бежит у меня по бедру, по коленной чашечке, срываясь, капает на носок пуанта. Я смотрю на него, будто в трансе. Сладкий запах говорит мне о том, что кровь ненастоящая. Уж тот дух я никогда не забуду.

– Божечки, – шепчет Сарабет. – Божечки мои!.. Ви, какой ужас!

Она вытягивает руку, указывает окровавленным пальцем на пол.

Там валяется карточка из цветочного магазина. На таких пишут пожелания. Ни я, ни Сарабет не отваживаемся нагнуться и поднять ее.

– Кто-то подарил тебе такой букет?

– Нет, я сама его себе преподнесла!.. Какие-то твари решили пошутить. В лицо сказать не могут, решили напакостить.

– Что сказать, Ви?

Мама дорогая, вот куриные мозги. Мне даже стало ее жаль.

Смотрю на Сарабет в упор, пока она не отводит глаза, покраснев. Вспомнила наконец-то.

Но как это могло произойти? Невозможно, невероятно! Тех, что способны были выкинуть что-то подобное в вечер моего триумфа, нет на свете. Рейчел и Гэрмони мертвы. Все знают: Ори их убила. Убила их из-за меня. А потом погибла сама.

Самое странное, что я не могу вспомнить, как этот букет оказался у меня в руках. Некоторые бросали цветы мне под ноги, некоторые подходили и вручали их, при этом обнимали меня, поздравляли. Все в открытую, на глазах у зала.

Лица сливались. Улыбки – все они улыбались, кислое дыхание, запах мятной жвачки, запах табака. Никто не походил на человека, способного всучить сверток с тряпками и рваной футболкой, пропитанный фальшивой кровью, при этом улыбаясь и говоря комплименты. Никто из тех, кто остался в живых.

По спине ползет мороз. Вспоминаю, как искала глазами Ори – не тех двоих, а только ее, Ори, – стоя за кулисами перед выходом. Я чувствовала, что она среди зрителей, хотя и знала, что это невозможно. Тоненький голосок в голове говорил мне, что она в зале.

«Она была там сегодня, Ви. Она пришла посмотреть на тебя».

Да, Ори хотела вручить мне гадкий, отвратительный букет, она мечтала напомнить о себе. Она завернула его в розовую бумагу – мой любимый цвет – и спрятала среди складок карточку, которая лежала сейчас на полу. Мне была видна надпись на обороте: «Поздравляю с радостным днем!» Серебряные буквы на белом фоне. Обычная поздравительная открытка, которые бесплатно можно взять в цветочном магазине. Их подписывают, поздравляя с юбилеем или со свадьбой. Но за эту карточку заплатили отдельно или стянули тайком, ведь цветы к ней не прилагались. Интересно, подписали ее или нет? Надо посмотреть на обороте.

– Что на карточке написано? От кого она?

– Я к ней не притронусь! – Сарабет замахала руками, но я молча ждала, и она наклонилась и подобрала ее трясущимися пальцами. Перевернув, прочла надпись.

Ее глаза сказали мне все.

Иногда я забываю, что Сарабет тоже была здесь три года назад. Она занималась в той же студии, хотя к числу лучших учениц не относилась, слишком неуклюжая и пугливая. Ее ставили в последние ряды. Пусть мы никогда не обращали на нее внимание, но она там была. И все запомнила. Наверное, стояла среди зевак у полицейского кордона. Помню, кто-то пронзительно кричал, когда полицейские вели меня к машине, чтобы отвезти домой. Потом мне рассказывали, что какая-то девушка упала в обморок при виде крови, залившей туннель под деревьями за театром. Может, это и была Сарабет? Поэтому она липнет ко мне?

Забавно, что кто-то может упасть в обморок, глядя всего лишь на место, где разыгралось двойное убийство – мертвые тела, накрытые одеялом, торчащие из-под него ноги. А если бы она видела, как все произошло?

Сарабет смотрит на меня круглыми глазами и шелестит:

– Знаешь… какая подлость! Кто мог такое сотворить?!

У меня не хватает духу кивнуть. Я-то знаю, что заслужила.

– Слушай, Ви, нам нельзя в таком виде на вечеринку.

Она все еще полагает, что я пойду.

– У нас как будто месячные начались.

На месячные непохоже. Мы будто совершили жестокое убийство и перемазались кровью.

– У тебя кровь в волосах, Ви. И у меня. Нам надо в душ и переодеться. Пойдем через служебный вход. Если мама увидит меня в таком виде, на месте скончается. Но зачем они подписались ее именем? Зачем притворяться Ори? Чего они добиваются?