Овсей Фрейдзон: Теперь с тобою вместе я(с)

Самолёт скоро остановился, постепенно стал смолкать шум моторов и крутящихся пропеллеров, но команды на выход долго не было, и люди потихоньку начали роптать. Затем услышали, как подкатил трап, и в салон самолёта вошли молодые парни с серьёзными лицами. Они быстро прошлись между рядами сидений, внимательно приглядываясь к пассажирам и ручной клади, лежащей на полках под потолком.

Наконец люди услышали долгожданную команду и потянулись к выходу. Дальнейшее для Веры происходило опять как в тумане.

Она спустилась с трапа и задохнулась от жаркого дыхания ветерка, ведь в Минске перед посадкой в самолёт температура была на уровне нулевой отметки, а тут воздух дышал теплом — таким, какой бывает только в самые душные июльские ночи в Беларуси.

Вместе с другими пассажирами девушка загрузилась в автобус, доставивший их в зал ожидания аэропорта, где, к великой их радости, веяло прохладой и приятными запахами моющихся средств, кофе и чего-то совершенно незнакомого. Вера машинально стала отыскивать взглядом попутчиков, сразу же понравившуюся ей семью, рядом с этими симпатичными людьми она чувствовала себя намного спокойней и уверенней.

Среди вновь прибывших пассажиров, располагающихся на сиденьях в зале ожидания, она их не находила. Тем более тут присутствовали люди с ранее прибывших рейсов, да ещё чуть позже объявили о посадке следующего самолёта с репатриантами из Алма-Аты. И скоро в зал ожидания потянулись новые толпы растерянных и шумных людей.

Вера захотела в туалет и быстро отыскала характерные двери, только зайдя вовнутрь, не почувствовала характерного запаха, а с точностью наоборот, воздух буквально благоухал, её взгляду предстала невообразимая чистота, электросушители для рук и рядом с раковинами бутылочки с вкусно пахнущим жидким мылом.

Выйдя обратно в зал ожидания, она натолкнулась на сестричек, дочерей её соседей по самолёту, которые с восторженными криками схватили её за руки и потянули в другой конец огромного помещения, где стояли столы с различными напитками и лёгкими закусками.

После того, как Вера вволю напилась и вкусно перекусила, Лена и Алла, так звали сестёр, повели её к тому месту, где расположились их родители.

Люда и Олег обрадовались, встретив опять свою новою знакомую, и, потеснившись на лавке, дали Вере место, куда бы она могла присесть.

— Верочка, мы с Олегом уже волновались, куда ты подевалась, дали нашим девчонкам задание обязательно отыскать тебя в этом гармидере.

— Простите, я как-то растерялась от всего этого шума и огромного количества людей. Вы случайно не знаете, что нас дальше ожидает?

Голос подал мужчина:

— Верунь, тут на хорошем русском языке довели до нашего сведения, что нас пофамильно будут вызывать в какой-то кабинет, где проверят нас на лояльность, оформят документы и вместе с ними выдадут пачку подъёмных денег.

— Ой, огромное спасибо, а я как-то прозевала эти объявления, наверное, долго наслаждалась чистотой и приятным запахом туалета.

— Не страшно, ничего ты пока не прозевала. Поверь, не так быстро нас перелопатят. Думаю, ещё двадцать раз объявят по новой, ты только посмотри, какая прорва людей прибыла примерно в наше же время из Страны Советов. Евреи побежали оттуда, как крысы с тонущего корабля.

Люда, жена барда, рассмеялась:

— А я кто, если вместе с вами побежала?

— А ты… — и примкнувшие к ним лица.

Все сидящие вокруг, кто услышал последние слова мужчины, непроизвольно рассмеялись.

Шустрая Лена вдруг спросила:

— Верочка, а как мы с тобой потом встретимся, ты ведь сейчас едешь в Ашдод, а мы в Шдерот, — правильно я назвала город, папа?

Отец с грустной улыбкой заметил:

— Наверное, правильно, для меня пока все эти названия и заковыристые слова — тёмный лес, а ко всему прочему, я жутко устал.

— Даже ума не приложу, как нам в будущем дать друг другу о себе знать, может, будут какие-нибудь службы, которые занимаются этими вопросами, как поиск людей по необъятной стране Израиль.

К этому времени уже начали вызывать по фамилиям людей для оформления документов, и все вокруг непроизвольно напряглись. Олег машинально перебирал ремень от чехла гитары и вдруг спросил:

— Верочка, а хочешь, я тебе на прощанье продиктую текст ещё одной своей песни?

— Конечно, хочу, я так надеюсь, что в будущем ещё услышу много ваших песен, как старых, так и новых, и, верится, — не только печальных.

— Вера, ты стала первым почитателем моего скромного таланта в Израиле, поэтому клятвенно обещаю при свидетелях — когда мы с тобой встретимся, а это случится обязательно, буду петь, пока тебе не надоест, а сейчас записывай: