Овсей Фрейдзон: Теперь с тобою вместе я(с)

— Ну, дай бог тебе удачи. Вон, у нас у самих Ленке шестнадцать лет, девятый класс окончила, что с ней будем делать дальше, ума не можем приложить. Ты, по всей видимости, училась хорошо, а наша Леночка звёзд с неба не хватает.

Встрял муж:

— Людочка, не горюй, выйдет удачно замуж, это иногда похлеще института улучшает жизненные условия, придёт на всё готовенькое — шикарная вилла, крутая тачка, прикиды, круизы…

— Какой ты, Олег… — женщина не могла подобрать подходящее слово.

Сам мужчина и ответил:

— Ты хочешь сказать — меркантильный и циник?

— Я таким словам не обучена, но на деньги всю жизнь не мерю.

И уже к Вере:

— А ты как думаешь, девонька, кто из нас прав?

— Не знаю, мой папа, а особенно мама тоже высказываются примерно так, как Ваш муж, а мне хочется верить в настоящую любовь, где материальные блага будут только украшать любовные отношения, а достигаться двумя сторонами.

Мужчина шуточно зааплодировал:

— Браво, Веруня, браво, дай тебе бог того, о чём ты сейчас так умненько высказалась.

Вера набралась смелости и в свою очередь решилась задать свои вопросы симпатичной паре новых знакомых, отнёсшихся к ней столь доброжелательно:

— А вы едете в Израиль на готовое место, есть у кого остановиться и определённые планы на будущее?

Женщина вздохнула, а мужчина, посерьёзнев, чуть помедлив, ответил:

— Нет у нас, Верочка, ничего — ни планов, ни перспектив, как и надёжной поддержки нет, но надеемся на моих близких родственников, хотя бы на первое время, но, если судить по их письмам, то можно окончательно запутаться. Представляешь, написали в письме, чтобы мы обязательно взяли с собой клизму, грелку, банки, кухонный комбайн и музыкальный центр!

Мы решили с Людочкой, что мы в Израиле будем страдать от запоров и друг другу ставить клизмы под группу «Любэ» — «Атас, эй, веселей, рабочий класс!».

От шутки мужчины никто не засмеялся.

— Ах, давай не будем заранее оплакивать судьбу, моя юная почитательница авторской песни, давай я лучше тебе начитаю по памяти ещё один текст, актуальный для нашего положения беженцев от хорошего к лучшему.

— О, я с превеликой радостью, в первом же своём письме эти стихи пошлю маме с папой.

— Ну, ты хочешь сделать из меня мировую знаменитость, благодарю, — мужчина засмеялся, но в его голосе слышалась неприкрытая грусть. — Пиши, девочка:

Дописав последнее слово текста песни, которая в зале ожидания в аэропорту буквально разорвала душу ей и провожающим её родителям, она несмело спросила:

— В Ваших песнях столько боли от расставания с Родиной, что невольно напрашивается вопрос — неужели вы так плохо жили в Беларуси, что вынуждены покинуть столь милые сердцу места и дорогих людей?

Рядом сидящий с ней мужчина, которому в принципе и адресовался этот вопрос, прежде чем ответить, взял в руки ладонь жены и нежно поцеловал, а затем уже повернулся к Вере:

— Это самый сложный вопрос, какой только можно было нам задать. Ещё четыре года назад мы бы легко, не задумываясь, однозначно ответили «да», потому что жили в очень в тесных жилищных условиях. Представляешь, — впятером в однокомнатной квартире с тремя подрастающими детьми. Ты правильно недоумеваешь, видя рядом с нами только двух девочек. Третья, самая старшая, вышла два года назад замуж, родила нам любимую внучку и в последний момент передумала ехать вместе с нами в Израиль, о чём она скоро, вероятно, пожалеет, и от чего нам теперь придётся, по всей видимости, страдать всю жизнь.

Но суть твоего вопроса заключалась не совсем в этом. Так вот, у нас уже была отличная обустроенная квартира и в ней всё, что требуется, и даже больше того. Мы работали и получали нормальную зарплату, да плюс мне платили пенсию. В суматошной этой жизни не растерялись, приспособились и, совершая лёгкий шахер-махер, имели немалые побочные доходы.

Я недавно стал лауреатом бардовской песни, и меня иногда стали приглашать выступать в заводских клубах, на туристических слётах и на более крупных сценах, не считая того, что часто ещё пел под водочку в кругу друзей и знакомых.