Овсей Фрейдзон - Теперь с тобою вместе я(с)

Вера поняла, что спорить бесполезно, она слышала от девочек в кафе, что именно так и обстоит дело, местные парни действительно щедро одаривают подруг, но она ведь…

От этих крамольных мыслей её лицо заалело, и она задумалась — боже мой, что это в последнее время, я стала так часто краснеть.

Галь вместе с продавцом стали подавать ей очки для примерки, и прихлынувшая краска к её щекам не могла остаться не замеченной, но парень не стал заострять на этом внимание.

Очки от «ChristianDior» были подобраны в считанные минуты.

Вера с ужасом услышала, какую сумму назвал продавец, а Галь не задумываясь, подал свою кредитную карточку.

Затем он завёл девушку в ювелирный отдел, где от вида великолепных золотых украшений у неё закружилась голова.

Галь осмотрел её с ног до головы:

— Что бы ты хотела примерить на себя?

— Галь, не надо, я сейчас с ума сойду от смущения, пойдём отсюда.

— Ладно, ладно, не будем долго здесь задерживаться, давай примерим вот этот браслет на твою изящную руку.

Через десять минут они уже выходили из ювелирного магазина, на запястье у Веры играл искрами золотой браслет с мелкими камешками, как она позже выяснила, что это маленькие бриллиантики.

Девушка наотрез отказалась заходить в другие отделы и Галь смеясь завёл её в кафе.

— А в такой малости ты мне тоже откажешь, как поужинать со мной?

— Нет, я голодная, как собака, даже не знаю почему, ведь мы с тобой хорошо пообедали.

И тут же добавила:

— Наверное, от волнения, ты Галь, сумасшедший.

Парень привлёк руку Веры к своим губам и нежно поцеловал в каждый пальчик.

— Веруш, ты совершенно права, я от тебя сошёл с ума!

Вера потупила глаза.

— Галь, не надо так говорить, ведь это не правда.

— Правда, правда, ещё, какая правда!

Они скушали по толстому блину, облитому шоколадом и, когда уже пили кофе, Вера вдруг спросила:

— Галь, прости меня за любопытство, а кем ты работаешь?

— Ну, наконец, любимая девушка задала мне первый вопрос.

И он рассмеялся.

— Веруш, это большой секрет, но тебе я выдам государственную тайну, я полицейский.

— Полицейский?

У Веры в голосе было столько удивления, что парень невольно опять рассмеялся.

— А что, не похож или не нравится?

— Наверное, не похож.

И Вера опять поймала себя на том, что к лицу прихлынула краска.

— Ну, чего ты всё время краснеешь, ничего страшного в твоём вопросе и удивлении нет.

Это хорошо, что не похож, я ведь не простой полицейский, а работаю в отделе по борьбе с наркотиками и часто приходится внедряться в их ряды, чтобы выявить структуру поставок и сбыта, этого пагубного зелья для людей, а особенно для молодёжи.

После такого задания я и возвращался домой, когда мы с тобой встретились.

— Ух, ты!

Вера невольно это сказала на русском языке.

— Галь, так ты ведь секретный агент, разве можно об этом говорить и рассказывать всем подряд?

— Я же не всем подряд, а только тебе, а ты теперь у меня доверенное лицо.

Вера видела, что парень над ней легко подтрунивает, но не обиделась, в её глазах он был неотразим.

— Галь, а ведь эта работа опасная!

— Конечно, опасная, но не опасней многих других в нашей стране, а работаем мы, в основном, не по месту жительства, а в других городах, вся эта дрянь провозится в Израиль или с севера, или с юга. Поставщиками в основном являются бедуины.

Веруш, и, что у тебя больше нет ко мне вопросов или другое тебя не интересует?

— Есть и очень много — сколько тебе лет, как ты жил до меня, была ли у тебя другая девушка, а может быть и сейчас есть, кто твои родители и сколько вас детей в семье, ты верующий или нет, откуда в Израиль приехали твои предки…

— Хватит, хватит.

Галь шутливо замахал руками.

— Ты, чего застрочила, как «УЗИ», у нас, что сегодня последний совместный вечер?

Подожди, я тебе всё расскажу о себе, только давай не всё сразу?

Девушка опять смутилась от своей смелости на грани наглости, но Галь не дал ей опять покраснеть.

— Мне двадцать пять лет, окончил школу и отслужил в боевых частях в армии Израиля.

Потом были высшие офицерские курсы полиции и сейчас у меня младший чин офицера.

Моя бабушка приехала в Израиль из Польши, а дедушка из Марокко, это по отцовской линии, а родители мамы погибли во время войны в Освенциме, они были из Румынии, мама приехала в Израиль с приёмными, но они уже умерли.

Папа мой тоже служил в полиции, он уже на пенсии, а мама работает медсестрой в больнице.