Эдуард Овечкин - Акулы из стали

– Эбля! – кричит Борисыч. – А прокладки-то поставить!

– Борисыч, ну вот что ты за человек-то такой, – говорю я ему, – надо же было подождать, пока мы все двадцать четыре болта закрутим!

И все начинают смеяться, хоть и не закончили ещё, но понятно же, что, скорее всего, пронесло на этот раз.

– Центральный! – кричу в «Лиственницу». – Пробуйте принимать, мы закончили.

– Ёпт! – кричат из центрального. – Всё работает, как часы часового завода «Луч»!

И раздражённая Смерть плюёт нам на спины и уходит дальше, искать приключений на наши жопы. И аппендицит. С кем-нибудь вообще может приключиться аппендицит где-нибудь на Северном полюсе, и если всех забрать не получается, то почему бы не взять одного хотя бы? А потом Смерть вообще думает: «Да ну их в жопу, этих подводников, пойду вон на авианесущий крейсер, может, там хоть кого прихвачу».

Так ни разу у неё с нами ничего и не получилось. Видимо, везучие мы просто. Но её присутствие ощущалось всегда: когда спишь, ешь, чистишь зубы, пишешь стихи, учишь матчасть, проводишь занятия, несёшь вахту, мечтаешь о тёплом солнце на подводной лодке, то всегда рядом с тобой Смерть. Она смотрит на тебя с любопытством школьника, впервые увидевшего колоду порнографических игральных карт, и ты не можешь игнорировать этот взгляд. И думать о нём ты тоже не можешь, а то с ума сойдёшь. Такой вот дуализм. И этому нигде и никогда не учат – или вы умеете так, или нет.

Я, например, понимаю, почему Покровский сравнивает подводников с самураями, которые готовы к смерти, как только вышли из дома. А вы теперь понимаете?

Вот вы, когда употребляете алкогольные напитки, за что пьёте третий тост? Когда как, правда ведь? А вот подводник, оказавшись в любой компании, обязательно пробормочет про себя на третьем тосте «За тех, кто в море!», даже если тамада предлагает за молодых или родителей. Этот тост предполагает и пожелания удачи тем, кто сейчас в море, и почтение памяти тех, кто остался там навсегда. А за всё мирное существование советского и российского военно-морских флотов, начиная с шестидесятых годов, «навсегда в море» осталось более восьмисот подводников. О большинстве из них вы не знаете и не узнаете никогда: это американцы снимают о них художественные фильмы, воспевая их героизм, награждают их посмертно своими государственными наградами, признавая их подвиги, и даже с почестями хоронят их тела, от которых отказывается советское правительство.

Дизельная подводная лодка С-80. «Автономка мёртвых».Подводная лодка затонула 27 января 1961 года в 00 часов 27 минут. Причина аварии – обмерзание поплавкового клапана в шахте РДП (работа дизеля под водой) и поступление внутрь корпуса забортной воды. Матрос, дежуривший на ручном клапане, в панике перепутал клапана и перекрыл не тот (по другой версии, давил ручку клапана в другую сторону, согнув шток, так как был уверен, что закрывает его, потому что был прикомандирован с другого проекта). Погибло 68 человек. Часть из них была раздавлена забортным давлением, часть умирала от удушья в течение недели после аварии (по данным паталогоанатомов). Двое человек покончили с собой: один матрос повесился в первом отсеке (и висел в петле семь лет), и мичман замкнул руками клеммы аккумуляторной батареи. Поднята с грунта лодка была только через семь лет. Тела тех, кто не был растерзан давлением, сохранились хорошо. Патологоанатомы, производившие вскрытие тел в десантном трюме СДК [22] СДК – средний десантный корабль. , не верили своим глазам.

Атомная подводная лодка К-19 «Хиросима».Самая «невезучая» подводная лодка Советского Союза. Советские моряки называли её «Хиросима», а американцы – «Widowmaker». За всю историю этой лодки на ней погибло 37 человек.

Первая серьёзная авария произошла 4 июля 1961 года в 4 часа 15 минут. Сработала аварийная защита реактора, произошёл разрыв первого контура и заклинило насосы охлаждения реактора. Начался быстрый нагрев активной зоны реактора. В то время учёными ещё не был открыт ОТКР (отрицательный температурный коэффициент реактивности), и подводники считали, что тепловой взрыв реактора приведёт к ядерному взрыву. Было принято решение собрать нештатную схему охлаждения реактора силами личного состава. Самому старшему в группе добровольцев, лейтенанту Борису Корчилову, на тот момент было 23 года. Получив дозы облучения, несовместимые с жизнью, моряки собрали схему охлаждения, но радиационный фон на лодке продолжал расти. Из-за поломки антенны сигнал бедствия передать не удавалось, и командир лодки капитан второго ранга Затеев принял решение идти не в сторону базы, а в сторону завесы из дизельных подводных лодок, которая находилась южнее места аварии. По его приказу всё стрелковое оружие было утоплено, остались пистолеты только у него и старшего помощника. Сигнал бедствия, передаваемый маломощным приёмником, был принят всеми подводными лодками. Но только одна из них, С-270, под командованием капитана третьего ранга Жана Свербилова, покинула конвой и, нарушив все приказы, ринулась на помощь К-19. Капитан третьего ранга Свербилов впоследствии был наказан за проявленное своевольство. В аналогичной ситуации с подводной лодкой К-219, которая тонула в Бермудском заливе, другой командир, получив сигнал бедствия, прошёл мимо, не меняя курса, помня о том, как досталось Свербилову. С-270 прибыла к борту К-19 и по носовым горизонтальным рулям приняла на борт тяжело раненных (трое из них уже не могли ходить). Одного из офицеров штаба, который находился на борту К-19 и пытался сбежать впереди пострадавших, Жан Свербилов приказал помощнику расстрелять на месте, после чего порядок был восстановлен. Более трёх суток подводная лодка С-270 буксировала К-19 в условиях сильнейшего шторма, пока не был получен приказ передать поражённых на борт надводных кораблей. «Перед тем как заснуть, я думал о том, что наш экипаж сделал святое дело. Все лодки, участвовавшие в учениях, приняли радио Коли Затеева, но никто, кроме нас, к нему не пошел. Если бы не наша С-270, они бы все погибли, а их было более 100 человек…» – из воспоминаний Жана Свербилова, командира С-270. Моряков К-19, получивших запредельные дозы радиоактивного облучения и мучительно скончавшихся в медицинских центрах, без огласки похоронят в Москве, Ленинграде и Зеленогорске. Представления о награждении званиями Героя Советского Союза Свербилова и Корчилова были отклонены руководством страны.