Тони Моррисон - Самые синие глаза

Чолли и миссис Бридлоу сражались друг с другом с мрачным жестоким педантизмом, который проявлялся и в их супружеских отношениях. Они молчаливо согласились не убивать друг друга. Он дрался с ней как трус: ногами, зубами и кулаками. Она, в свою очередь, дралась по-женски: сковородками и кочергой, а порой Чолли в голову летел и утюг. Во время этих драк они не разговаривали, не стонали и не ругались. Слышался только глухой стук падающих предметов и звуки ударов.

Дети реагировали на эти сражения по-разному. Сэмми огрызался, уходил из дому или затевал драки. К четырнадцати годам он сбегал из дому не меньше двадцати семи раз. Однажды он добрался до Буффало и прожил там три месяца. Возвращения, были ли они насильственными или вынужденными, всегда заставляли его замыкаться в себе. А Пекола, связанная возрастом и полом, проводила опыты над собственным терпением. Хотя методы менялись, боль оставалась столь же глубокой. Пекола разрывалась между двумя страстными желаниями: чтобы один из родителей убил другого, и чтобы она умерла сама. Сейчас она шептала: «Нет, миссис Бридлоу, не надо». Пекола, как Сэмми и Чолли, всегда звала мать «миссис Бридлоу».

— Нет, миссис Бридлоу, не надо.

Но миссис Бридлоу ее не слышала.

Без сомнения, по милости Господней, миссис Бридлоу чихнула. Всего раз.

Она влетела в комнату с кастрюлей ледяной воды и вылила ее Чолли на голову. Он сел, задыхаясь и отплевываясь. Голый, посеревший, он прыгнул с постели и с ходу, обхватив жену за талию, повалился с ней на пол. Потом приподнял ее и со всего маху ударил тыльной стороной ладони. Она cела, привалившись спиной к кровати Сэмми. Кастрюлю она из рук не выпустила и начала бить ею Чолли по бедрам и в пах. Чолли изо всей силы пнул ее ногой в грудь, и она выронила кастрюлю. Упав на колени, он несколько раз ударил ее по лицу, и она уже была готова сдаться, но он стукнулся рукой о металлическую раму спинки, когда жена увернулась. Воспользовавшись кратковременной передышкой, миссис Бридлоу выскользнула за пределы его досягаемости. Сэмми, молча наблюдавший за их борьбой с кровати, вдруг начал бить отца кулаками по голове и кричать без остановки: «Сволочь ты голая! Сволочь!». Миссис Бридлоу, схватив круглую плоскую дверную заслонку, на цыпочках подбежала к Чолли, когда тот поднимался с колен, и дважды ударила его по голове, вернув обратно в то бесчувственное состояние, из которого сама же и вывела его не так давно. Задыхаясь, она набросила на него одеяло и отошла.

Сэмми закричал:

— Убей его! Убей!

Миссис Бридлоу удивленно взглянула на Сэмми.

— Замолчи, парень. — Она поставила заслонку на место и пошла на кухню. Она задержалась в дверях ровно настолько, чтобы сказать:

— Вставайте. Мне нужен уголь.

Теперь дышать Пеколе стало легче, и она с головой накрылась одеялом. Несмотря на то, что она пыталась подавить тошноту, обхватив живот руками, ее все равно тошнило. Ей очень хотелось встать, но она знала, что останется в постели.

— Пожалуйста, Бог, — шептала она в кулачок. — Пожалуйста, пусть я исчезну. — Она зажмурила глаза. Некоторые части ее тела исчезали. Сперва медленно, затем быстрее. Снова медленно. Сначала пальцы, один за другим; потом и руки пропали до локтя. Теперь ноги. Отлично. Ноги сразу целиком. Выше бедер становилось посложнее. Она должна быть совершенно спокойна и неподвижна. Живот не исчезал. Но в конце концов и он исчез. Теперь грудь и шея. С лицом тоже пришлось потрудиться. Чуть-чуть, еще немного… И вот остались лишь ее зажмуренные глаза. Они оставались всегда.

Даже стараясь изо всех сил, она не могла сделать так, чтобы глаза исчезли. Так стоило ли возиться с остальным? Глаза были всем. И все было в них. Все эти сцены, лица. Она давным-давно поняла, что не сможет покинуть дом, как Сэмми, чтобы увидеть новые места и новые лица. Он никогда не брал ее с собой и никогда не планировал свои побеги заранее. Все равно это ничего не изменило бы в ее жизни. Пока она выглядит так, как сейчас, пока она такая уродина, она должна будет оставаться с этими людьми. Она одна из них. Она подолгу сидела, глядя в зеркало и пытаясь разгадать секрет своего уродства — уродства, из-за которого ее либо не замечают, либо презирают в школе и учителя, и одноклассники. Она была единственной девочкой в классе, которая сидела за партой одна. Поскольку ее фамилия начиналась на «Б», она всегда занимала первую парту. А как же Мэри Апполонер? Мэри была перед ней в списке, но она сидела с Люком Анджелино. И учителя всегда обращались с ней не лучшим образом. Они избегали смотреть на нее и вызывали только тогда, когда больше никто уже не мог ответить. Она знала, что если какая-нибудь девочка хотела сильно обидеть какого-нибудь мальчика или подразнить его, она говорила: «Бобби любит Пеколу Бридлоу! Бобби любит Пеколу Бридлоу!», и те, кто слышал это, каждый раз смеялись, а тот, к кому это относилось, страшно злился.