Маша Трауб - Моя бабушка – Лермонтов

— Сима, полей цветок, пожалуйста, — попросила я свою восьмилетнюю дочь.

Она взяла лейку и стала поливать. Ей очень понравилось возиться в саду, и она поливала не только герань, но и все остальные цветы и растения. Через три дня герань пришла в себя и выдала один цветок.

У бабушки был худший палисадник на улице — она к цветам относилась равнодушно, любила только «петушки» — растения на длинных стеблях с ярко-красными цветами, похожие на петушиный гребень. Как они называются правильно — я не знаю и не хочу знать. Для меня они останутся «петушками». Еще она любила пионы. Не сами цветы, а запах. Самые лучшие пионы росли на клумбе перед Домом культуры на центральной площади села. Бабушка забиралась в клумбу, срывала себе один цветок и несла в дом. Каждый вечер. Все знали, что пионы срывает бабушка, и никто ей ни слова не смел сказать. Еще она любила ромашки. За ними мы ходили вдоль железной дороги и обрывали сами цветы, которые потом высушивались и шли на отвары для густоты волос, антисептика, от бессонницы и еще миллиона заболеваний. В ромашку бабушка свято верила. Она мечтала, чтобы на ее участке тоже росли ромашки, и пыталась их посадить. Но у нее в огороде они не приживались.

— Разве я хуже железной дороги? Почему там растет, а у меня не растет? — возмущалась она.

На границе участков соседки обычно высаживали кусты вдоль забора-сетки. У кого-то была малина, у кого-то смородина, но самыми лучшими хозяйками считались те, кто выращивал вдоль сетки кизил. Кизиловое варенье — главное лакомство моего детства, а ягоды — кислые, вяжущие — я до сих пор ем горстями. Покупаю себе лоток и съедаю. Благо дети не претендуют. Они вообще не понимают, как я могу есть кизил. Они вообще ничего не понимают, хотя я старалась привить им вкусы, запахи, ощущения моего детства.

Однажды сын поехал со мной на рынок — помочь с сумками.

— Мам, а что это за ягода, которая похожа на маленький арбуз? — спросил он.

Я стала дико оглядываться на ряды с ягодами. Ничего похожего не обнаружила.

— Покажи.

Вася ткнул пальцем в… крыжовник. Обычный крыжовник. Я чуть в обморок не упала. И вечером начала проводить инструктаж.

— Что это за трава? — спрашивала я.

— Не знаю.

— Это тархун!

— А нормально как? По-научному?

— Эстрагон. Но это тархун!

Кинзу сын определить смог, а шпинат от щавеля не отличил. Вечерний квест продолжался. Желтый цветок, он же имеретинский шафран, который я обожаю, оказывается, называется «кардобенедикт», как сообщил мне ребенок, сверившись с Гуглом. Но он не знал, что такое ботва! Как такое возможно? Я же пекла ему пироги со свекольной ботвой — любимый пирог моего детства.

Моя дочь называет нават исключительно «фруктовым сахаром». Она пьет с ним чай — ей нравятся кристаллы, которые не сразу растворяются. А для меня это было лакомство и средство лечения. Его в нашем селе из виноградного сока варил сосед-узбек. На московском рынке, где я искала этот сахар, его называют чуть иначе — навот. Если я попрошу «фруктовый сахар» — меня никто не поймет. Я в детстве объедалась мушмулой, тутовником и инжиром. Мои дети это не едят. А тутовник — в глаза не видели. Когда я обнаружила на рынке петуха, то завопила от радости на весь павильон. Бульон из петуха — что может быть вкуснее? Сын с ужасом смотрел на тушку, уже очищенную, завернутую в пленку. А я-то в детстве петуха ошпаривала, ощипывала и потрошила. И знаю, что петушиные мозги — самое вкусное, что есть в тушке. Ножом аккуратно надавить и высосать содержимое крошечной коробочки.

Мои дети не умеют свистеть в лук — брать зеленый стручок, разламывать и свистеть, пока не начнет щипать губы. Не знают, что початок кукурузы превращается в куклу, если отогнуть листья. И у них крыжовник — маленький арбуз!

Про цветы и растения я вообще молчу. Недавно муж принес мне букет ирисов. Сын с интересом взглянул на букет и сказал: «О, какие необычные тюльпанчики». Я онемела от возмущения.

Тюльпаны бабушка не очень любила, но перед зданием ее редакции была высажена целая клумба. Они были огромные, мясистые, яркие. С тюльпанами ходили на демонстрации по случаю Первомая. На Девятое мая — уже с гвоздиками. Ни один мужчина не посмел бы подарить женщине тюльпаны в знак любви. Только розы. Много роз. Огромный букет. Чем больше, тем лучше. Мой муж как-то подарил мне пять роз, и я долго плакала. Неужели он меня любит всего на пять роз? В нашем селе считалось, что мужчина любит настолько, насколько большой букет он преподносит. Язык цветов в нашем селе имел огромное значение. Учителям в школу всегда приносили сирень. Гладиолусы вообще не считались цветами. Очень ценились «ноготки», как называла их бабушка, или бархатцы. В палисадниках их всегда высаживали и потом делали настойку, которая вроде бы лучше всего помогала при артритах. Травы ценились больше цветов. Полынь, чабрец, шалфей считались лучшим подарком.