Елена Грушковская - Ничейная земля

И он действительно мне помогал. Я даже доверил ему провести один из конкурсов, снабдив его своим сценарием, и у Антона это неплохо получилось — даже притом, что этот сценарий он видел впервые. На минуту я отвлёкся, вдруг подумав о Мишке. Сам Бог велел вспомнить о нём в этот день.

Мероприятие прошло хорошо, мальчики ушли домой с маленькими подарками: блокнотами, ручками и календариками. Когда все разошлись, я поблагодарил Антона за помощь и похвалил его. Польщённый, он порозовел, а потом вдруг спросил:

— А вы будете поздравлять… ну… вашего друга?

На секунду я даже слегка опешил: Антону пришла в голову та же мысль, что и мне. Я спросил:

— А ты как думаешь?

Он ответил уверенно:

— Его надо поздравить. Он же защитник Отечества. — И спросил: — А можно, я ему открытку подпишу и подарю что-нибудь?

Я засомневался. Не исключено было, что Мишка сегодня напьётся — если уже не сделал это. Стоило ли Антону в таком случае встречаться с ним? Не зная толком, что ответить, я сказал:

— Ну, если хочешь…

— А когда вы к нему пойдёте? Давайте вместе.

Я решил сначала выяснить, в каком состоянии был Мишка, а потом уже, исходя из этого, либо вести к нему Антона, либо не вести. Мы договорились с Антоном, что он приготовит открытку и подарок к вечеру, а потом я зайду за ним, и мы вместе пойдём к Мишке.

Зайдя к Мишке, я не застал его дома. Его мама сказала, что он ушёл куда-то около полудня и обещал быть дома часам к восьми вечера.

— Сказал, к восьми будет, но я не знаю, придёт ли он, — добавила она, вздохнув. И невесело улыбнулась: — Ты же знаешь, как это у него бывает.

Увы, я знал. Поэтому, заходя в половине восьмого за Антоном, я не был уверен ни в чём: ни в том, что Мишка был сейчас дома, ни в том, что он находился в трезвом рассудке. Разумеется, о своих сомнениях я не сказал Антону ни слова, только одобрил текст на открытке и подарок — командирские часы.

— Где ты такие раздобыл? — спросил я.

— Это отцовы, — ответил Антон. — Я у него спросил, что подарить, а он дал мне их. Они хоть и не новые уже, но хорошие. Точно идут.

— А выглядят совсем как новые, — заметил я.

— Это потому что я для них новый браслет купил, — объяснил Антон.

— И не жалко было твоему отцу часы отдавать?

Антон пожал плечами.

— Когда он узнал, кому подарок, то сказал, что это хорошее дело, и часы отдал. К тому же, у нас сейчас денег мало, на хороший подарок не хватит.

Мишку мы опять не застали дома. Я уже хотел этим воспользоваться, чтобы оставить для Мишки подарок и открытку, а самого Антона увести, но Мишкина мама усадила нас за стол и стала потчевать пирожками с молоком, ватрушками с чаем, картошкой с солёными грибочками — словом, применила все средства, чтобы удержать нас хотя бы на полчаса. Пришлось остаться на ужин, но после него я твёрдо решил не дожидаться Мишку — тем более, что его отсутствие в такой час окончательно убедило меня в том, что встречаться им с Антоном было ни к чему. Я сердечно поблагодарил Мишкину маму за вкусный ужин и уже, что называется, откланялся, собираясь увести слегка разочарованного Антона от греха подальше, как вдруг стукнула входная дверь. Мишкина мама сразу встрепенулась:

— А вот и Миша идёт…

Я немного напрягся. Ретироваться было поздно: послышались тяжёлая, не очень уверенная поступь, и на кухню вошёл Мишка. Мои опасения подтвердились: войдя на кухню в запорошенной снегом куртке, он принёс с собой запах морозного вечера и алкоголя.

— Мишенька, а к тебе гости пришли, — сказала Мишкина мама.

Мишка, остановившись у стола, слегка покачнулся и расплылся в широкой улыбке, глядя на нас с Антоном.

— С-сам в-вижу, — с усилием выговорил он, разматывая шарф.

— Здрасьте, — сказал Антон неуверенно, вставая и подходя к Мишке.

— Т-ты смотри-ка, кто пришёл! — воскликнул Мишка. — Иди сюда, братишка!..

Не успел я рта раскрыть, как он подхватил Антона, прижал к своей заснеженной куртке и покружил в объятиях. На ногах он держался неплохо, Антона не уронил и сам не упал.

— В-вот не ожидал, — проговорил он, ставя Антона на пол и опускаясь на табуретку. — Это с каких таких радостей к нам такие гости п-пожаловали?

Антон вытащил из кармана открытку и часы.

— Я… это… вот. Это вам. — Он протянул Мишке сначала открытку.

— Чего т-там у тебя? Ну-ка…

Мишка привлёк Антона к себе, посадил на своё колено. Одной рукой обнимая его, другой он поднёс открытку к глазам, свёл брови, вчитываясь.

— Эт-то чей такой п-почерк, Антоха? Ничего не пойму… Это ты писал? Понимаю только, что тут что-то про дв… двадцать т-тетье фф… — Мишка осёкся и умолк, и угол его рта задёргался.