Эдвард Форстер - Морис

— Ты хочешь сказать, что всю ночь простоял под тем жутким дождем?

— Да… смотрел… о, это ничего, кому-то надо присматривать за усадьбой, ведь так? Я скоро отсюда уеду, можно и потерпеть.

— Как я с тобой был груб в то утро!

— О, это ничего… Простите, что спрашиваю, но эта дверь заперта?

— Сейчас запру.

Поворачивая ключ в замке, Морис почувствовал, как к нему вернулось ощущение неловкости. Куда его уносит, от Клайва — в чье общество?

Вскоре они заснули. Сначала они спали отдельно, словно близость смущала их, но ближе к утру началось движение, и проснулись они в объятиях друг друга.

— Мне лучше всего сейчас уйти? — повторил он, но Морис, к которому ранней ночью прокладывал дорогу сон «что-то не так, но станет лучше», наконец отдыхал совершенно. Он бормотал:

— Нет, нет.

— Сэр, в церкви прозвонили четыре, вы должны меня отпустить.

— Морис, зови меня Морис…

— Но в церкви…

— К дьяволу церковь.

Тогда он сказал:

— Мне надо помогать готовить площадку для крикета, сегодня же матч, — но не пошевелился и, как казалось в серых утренних сумерках, гордо улыбался. — У меня есть птенцы… Лодка готова… Мистер Лондон и мистер Фетерстонхоу рыбкой ныряли за кувшинками. Они говорили мне, что все молодые джентльмены умеют нырять, а я так и не научусь. Мне кажется, не пристало, чтобы голова была под водой. Я называю это утопиться в расцвете лет.

— А меня учили, что если я не намочу волосы, то заболею.

— Ну и что? Знать, вас не тому учили.

— Видимо, так… Как и все прочее, чему меня учили. Так мне сказал школьный учитель, которому я привык доверять, когда был мальчишкой. До сих пор помню, как мы шли с ним берегом моря… Ах, ты, Господи! И начинался прилив, и небо хмурилось… — Mopиc помотал головой, прогоняя остатки сна, и тут же почувствовал, что его дружок от него ускользает. — Ты что это, зачем?

— Сегодня игра в крикет…

— Причем тут игра в крикет? Ты уезжаешь за границу.

— Ладно, мы еще раз сыщем возможность, прежде чем я уеду.

— Постой, я расскажу тебе свой сон. Мне снился мой старый дед. Он был чудак. Интересно, что бы ты о нем сказал? Он считал, что мертвые улетают на солнце, и в то же время он очень дурно обращался со своими подчиненными.

— А мне снилось, что меня хотел утопить преподобный Борениус, а сейчас я должен идти, не могу толковать о снах, вы же понимаете, не то мне попадет от мистера Айрса.

— Алек, а тебе когда-нибудь снилось, что у тебя есть друг? Ничего больше, а просто «твой друг», он старается помочь тебе, а ты — ему. Друг, — повторил Морис, вдруг став сентиментальным. — Кто-то, кто остался бы с тобой на всю жизнь, а ты — с ним. Наверно, такое может быть только во сне.

Однако время для речей миновало. Слышался классовый зов, дырка в ковре могла вновь открыться с восходом солнца. Когда Алек был уже у окна, Морис позвал: «Скаддер!», и тот обернулся, точно дрессированная собачонка.

— Алек, ты замечательный парень, мне с тобой было очень хорошо.

— Поспите еще, вам некуда торопиться, — добродушно сказал он и взял ружье, что охраняло их сон всю ночь. Пока он спускался, верхушка лестницы подрагивала на фоне рассветного неба, затем замерла. Послышался едва уловимый хруст гравия, легкий скрип калитки, что разделяла сад и парк, затем все стало так, словно ничего не было, и абсолютная тишина наполнила коричневую комнату, пока не пришло время нарушить ее звукам нового дня.

Морис отпер дверь и тут же метнулся в постель.

— Занавески раздвинуты, сэр, прекрасный день, сэр, прекрасный день для матча, — сказал Симкокс в некотором возбуждении, входя в комнату с чаем. Он посмотрел на темноволосую голову, единственное, что виднелось у гостя. Ответа не последовало, и, разочарованный тем, что мистер Холл не жалует его утренней беседой, он забрал смокинг с аксессуарами и унес их чистить.

Симкокс и Скаддер, двое слуг. Морис сел и выпил чашку чая. Теперь надо подумать о каком-нибудь симпатичном подарке для Скаддера. Ему хотелось что-то подарить, но что? Что можно преподнести человеку его положения? Уж конечно не мотоцикл. Потом он вспомнил, что тот эмигрирует. Это упрощало задачу. Однако его лицо сохраняло озабоченный вид, ибо он пытался понять, удивился ли Симкокс, когда обнаружил, что дверь заперта изнутри? И еще: был ли какой-нибудь подвох в его словах «Занавески раздвинуты, сэр»? Под окном раздавались голоса. Он попытался еще вздремнуть, но какие-то люди вторгались в его покой.

— Что вы наденете, сэр? — спросил Симкокс, возвратясь. — Наденьте сразу фланелевый костюм для крикета, это лучше, чем твидовый.