Эдвард Форстер - Морис

— Это зависит от некоторых обстоятельств… Может быть, мне придется…

Она взглянула на него с внезапным любопытством, потом сказала:

— Хотите посмотреть вашу комнату? Арчи, проводи мистера Холла в коричневую комнату.

— Благодарю… Почта сейчас открыта?

— Сейчас нет, но вы можете телеграфировать. Что остаетесь… Или я вмешиваюсь не в свое дело?

— Быть может, я действительно дам телеграмму, я еще не решил. Большущее спасибо.

И он пошел за мистером Лондоном в коричневую комнату, думая: «Клайв мог бы… ради нашего прошлого он мог бы меня встретить. Ему ли не знать, как мне сейчас паршиво?» Он уже не любил Клайва, но тот все еще был способен причинять ему страдания. Дождь лился со свинцовых небес на парк, лес стоял безмолвный. С наступлением сумерек Морис вступил в новый круг мучений.

Он не выходил из комнаты до самого обеда, сражаясь с призраками, которых любил. Если новый доктор сумеет изменить его существо, разве не обязан он непременно пойти, хоть при этом тело и душа его подвергнутся насилию? В этом мире надо или жениться, или сгинуть. Он еще не вполне освободился от Клайва — и не освободится, пока в его жизни не произойдет что-то более значительное.

— Мистер Дарем вернулся? — поинтересовался он, когда горничная принесла горячую воду.

— Да, сэр.

— Только что?

— Нет. Примерно полчаса назад, сэр.

Она задернула шторы и удалила вид, но не звук, дождя. Тем временем Морис нацарапал телеграмму.

— «Вигмор Плейс, дом 6, мистеру Ласкеру Джонсу, — прочитал он вслух. — Прошу записать меня на четверг. Холл. Обратный адрес: Уилтшир, Пендж, Дарему для Холла». Будьте добры, отправьте.

— Да, сэр.

— Большое спасибо, — сказал он учтиво, и сразу же, как она ушла, скорчил гримасу. Теперь между его частной и общественной жизнью лежала пропасть. В гостиной он поздоровался с Клайвом без тени волнения. Они тепло пожали друг другу руку. Клайв сказал:

— Ты отлично выглядишь. Вы знаете, какого гостя имеете честь принимать? — спросил он служанку и тут же представил его.

Клайв превратился в настоящего помещика, сквайра. Все его прошлые обиды на общество прошли после женитьбы. Учитывая их общие политические взгляды, им было о чем поговорить.

Клайв, со своей стороны, был очень рад гостю. Анна сказала, что Морис «груб, но очень мил» — вполне удовлетворительная характеристика. В нем была некоторая вульгарность, но сейчас это не имело значения: ту ужасную сцену с Адой можно позабыть. К тому же, Морис нашел общий язык с Арчи Лондоном — это хорошо, потому что Арчи, относясь к тому типу людей, которым постоянно необходимо с кем-то общаться, уже успел надоесть Анне. Клайв предполагал на время визита предоставить Мориса и Арчи друг другу.

В гостиной они опять говорили о политике, убежденные в том, что радикалы заврались, а социалисты сошли с ума. Дождь лил с монотонностью, которую ничто не могло нарушить. В ходе беседы его шорох приникал в комнату, а к концу вечера застучало «кап, кап» по крышке рояля.

— Опять семейное привидение, — с улыбкой промолвила миссис Дарем.

— Ах, эта милая дырочка в крыше, — воскликнула Анна.

— Клайв, нельзя ли оставить ее насовсем?

— Придется, — буркнул тот и позвонил в колокольчик.

— Надо, впрочем, перетащить фортепиано. Так оно долго не протянет.

— А если кастрюлю? — предложил мистер Лондон. — Клайв, а если кастрюлю? Однажды в нашем клубе тоже протекала крыша. Я позвонил слуге, и тот принес кастрюлю.

— Я позвонил, и слуга не принес ничего, — сказал Клайв и позвонил опять. — Да, Арчи, кастрюлю мы подставим, но рояль тоже надо подвинуть. Анна, твоя любимая дырочка ночью может увеличиться. Над этой частью комнаты тонкая односкатная кровля, и больше ничего.

— Бедный Пендж! — промолвила его мать. Все поднялись на ноги и стали смотреть на протечку. Анна начала протирать нутро рояля промокательной бумагой. Вечер угасал, и они обрадовались дождю, который послал им этот знак своего существования.

— Принесите таз, понятно? — приказал Клайв, когда звон колокольчика был наконец услышан. — И тряпку, и пусть кто-нибудь из мужчин поможет передвинуть рояль и перетащить ковер в нишу. Опять протекает крыша.

— Нам пришлось звонить дважды, звонить дважды, — заметила его матушка. — Le delai s'explicjue, 10 10 Задержка объясняется (фр.). — добавила она, когда горничная вернулась с двумя мужчинами: егерем и камердинером. — C'est toujours comme çа quand… 11 11 Вот всегда так, как… (фр.) У нас тоже, знаете ли, под лестницей есть свои маленькие идиллии.