Эдвард Форстер - На том корабле

Пароход «Норманния», Красное море, октябрь 191… г.

Привет, mater. [2] Мать (лат.). Сленговое упоминание, принятое среди английских школьников. Вы, верно, думаете, что пора уже написать вам хоть строчку, что я и делаю, однако еще до моего отплытия из Тилбери вы должны были получить телеграмму с радостным известием, что мне в последний момент удалось попасть на корабль, хотя это казалось совершенно невозможным. Арбатноты тоже здесь, а также леди Мэннинг, которая утверждает, что знакома с Оливией, не говоря уж о нескольких удивительно бодрых субалтернах. Бедняги — они не понимают, что ожидает их в тропиках. Помимо того, что мы почти всё время проводим вместе, у нас составилось два стола в бридж. Нас даже прозвали Большой Восьмеркой, но это, сдается мне, комплимент. Любопытно, каким образом я попал на это судно. Совершив последнюю неудачную попытку, я в полном отчаянии выходил из здания пароходной компании и тут встретил субъекта, которого вы, быть может, помните, а, быть может, нет — он был ребенком на том корабле, когда мы более десяти лет тому назад возвращались из Индии при весьма грустных для нас обстоятельствах. За необычную форму головы его еще прозвали Кокосом. Теперь он превратился в не менее странного молодого человека, которому, однако, удалось заиметь влияние в пароходных кругах. Не понимаю, откуда у людей такая хватка. Он меня сразу узнал — темнокожие порой обладают незаурядной памятью — и, вникнув в мое плачевное положение, он устроил мне каюту (отдельную), так что все закончилось хорошо. Он тоже на этом судне, но пути наши пересекаются редко. Ведь он полукровка, поэтому якшается, в основном, со смуглой братией — вне всякого сомнения, к их обоюдному удовольствию.

Жара стоит дикая, и, боюсь, письмо из-за этого получилось скучноватым. Бридж я уже упомянул, но есть и другие развлечения, доступные на борту корабля, однако, полагаю, каждый ждет не дождется прибытия в Бомбей, чтобы окунуться в работу. Полковник Арбатнот и его супруга очень со мной дружны, и мне, откровенно говоря, не повредит познакомиться с ними поближе. Что ж, пора заканчивать это длинное послание. Напишу еще, когда прибуду в полк и увижусь с Изабель. Горячий привет всем, и прежде всего вам.

P.S. Чуть не забыл: леди Мэннинг просит напомнить о себе Оливии.

Отправив сию эпистолу, капитан Марч присоединился к Большой Восьмерке. Они были рады вновь видеть его, хотя провели с ним весь день. Он подходил их компании — молодой, перспективный офицер, атлетически сложенный, красивый, но без показного блеска. В карьере ему сопутствовало редкое везение, однако никто не выражал недовольства по этому поводу: он попал на одну из тех маленьких войн в пустыне, какие уже тогда становились редкостью, проявил решимость и отвагу, был ранен, отмечен в рапорте и досрочно представлен к капитанскому званию. Успех его не испортил, равно как не тщеславился он своею красотой, хотя, должно быть, понимал, что густые светлые волосы, голубые глаза, ядреные щеки и крепкие белые зубы, — если все это поддерживают широкие плечи — является сочетанием, перед которым не в силах устоять слабый пол. Кисти рук были сработаны грубее, но это, безусловно, была честная работа, а упругие золотистые волоски на запястьях говорили о мужественности. Голос его звучал спокойно, поведение изобличало уверенность в себе и ровный нрав. Подобно своим ровесникам-офицерам, он носил несколько тесноватую форму, чтобы подчеркнуть достоинства фигуры, тогда как дамы подчеркивали свои достоинства тем, что носили лучшие платья второго сорта, оставив лучшие первого для Индии.

Игра в бридж протекала гладко, о чем он дал понять матери в своем письме. Правда, ей не было сказано, что со всех четырех сторон шумело море, превращаясь из фиолетового в черное. Да ей это и не интересно было. Ее сын время от времени бросал взгляд на стихию и хмурил лоб. Несмотря на свои исключительные достоинства, он весьма слабо играл в карты, а удача от него отвернулась. Он начал проигрывать, как только «Норманния» вошла в Средиземное море. Шутливое предсказание, что, мол, «после Порт-Саида непременно повезет», не сбылось. Более того, здесь, в Красном море, он проиграл максимум того, что допускали умеренные ставки Большой Восьмерки. Этого он себе позволить не мог, поскольку не имел личных средств и надо было откладывать на будущее. Кроме того, обидно было подводить партнершу, леди Мэннинг. Поэтому он вздохнул с облегчением, когда игра закончилась и, как обычно, принесли напитки. Они потягивали и прихлебывали, а тем временем маяки аравийского берега подмигивали и уходили на север.