Бен Стайнер - Что случилось с Гарольдом Смитом?

Ничего удивительного.

18.02.

Мусака остывала. Мусака торжественно стояла посередине обеденного стола, рядом примостилось блюдо с зеленым салатом. Питер, Маргарет и Люси были готовы и желали приступить к трапезе, но не имели возможности, поскольку четвертый стул пустовал.

Семейный ужин. Традиция, через которую нельзя переступить. Нерушимая, в отличие от рождественской семейной пробежки.

Что ж, пусть мусака стынет. Это будет на совести Джоанны.

В 18.03 хлопнула входная дверь.

Наконец-то: Джоанна.

– Простите, что опоздала. Автобус стоял в пробке.

– Джоанна, три минуты седьмого. Ужин стынет.

– Сейчас я спущусь.

Ну, конечно, подумал Питер, в этом вся Джоанна.

– Если бы ты щадила чувства близких, ты давно была бы дома.

И Питер посмотрел на Люси. Бросил один короткий взгляд.

Да, лежит у нее в кармане.

ПАВИЛЬОН: ГОСТИНАЯ – ВЕЧЕР

Входит Джоанна, она нарочно так и не сняла пальто. Садится за стол и начинает есть. Все остальные молча приступают к ужину. Атмосфера сгустилась – хоть ножом режь.

Пауза. Люси неодобрительно фыркает.

ЛЮСИ

Кое-кому из присутствующих грозит смерть от рака легких.

ДЖОАННА

Если хочешь знать, мы все когда-нибудь умрем. Даже ты.

ЛЮСИ

Не спорю: но умные люди короткой жизни предпочтут длинную.

ПИТЕР (Люси)

Люси, давай посмотрим на этот вопрос с другой стороны. Может, мы чего-то не понимаем. Возможно, курение Джоанны – это не вызов опасностям, а, наоборот, бегство от них.

ДЖОАННА

Какого черта!

МАРГАРЕТ

Джоанна.

Питер смотрит на Люси, кивает.

ПИТЕР

Джоанна, Люси написала стихотворение, пытаясь выразить нашу общую озабоченность. Чтобы ты задумалась.

Люси вытаскивает из кармана листок бумаги. Набирает в легкие побольше воздуха и начинает читать.

ЛЮСИ

ДЖОАННА

ЧЕРТ! ИДИТЕ ВЫ НА ХУЙ!

Джоанна вскакивает из-за стола и выбегает из комнаты. Маргарет порывается пойти за дочерью, но Питер твердой рукой ее останавливает…

Наступает пауза… Потом Люси, переваривая то, что сказала сестра…

ЛЮСИ

На хуй? На хуй?

Маргарет в ужасе от нехорошего предчувствия…

ПИТЕР

Маргарет, мне кажется, что нам пора…

МАРГАРЕТ

Питер, ей всего девять!

ПИТЕР

Она ранний ребенок.

ЛЮСИ

Понятно. Пора меня просветить насчет секса.

Я знал, что этим дело не кончится.

Это было в тот же самый вечер, осененный поцелуем на автобусной остановке.

Я шел домой, стараясь не расплескать подаренный мне поцелуй. Потом я танцевал от счастья в своей комнате. Я поставил пластинку: то ли «Шик», то ли «Роуз Ройс», то ли «Таварес», [ix]точно не помню. Я танцевал на коврике: помните, были такие – их прилагали бесплатно к журналам про поп-музыку. Разворачиваешь коврик, а там нарисованы следы с цифрами – видно, в каком порядке передвигать ноги. На таких ковриках можно танцевать не хуже Траволты в «Лихорадке субботнего вечера».

Ну, почти.

Я все танцевал и танцевал, а потом пластинка кончилась, и я услышал, как к дому подъехала машина и засигналила этим своим новомодным гудком.

Это могло означать только одно.

Рой.

Да неужели?

Неужто сам Великий Занкини нагрянул?

Я же знал, что этим дело не кончится.

Обычно Рой приезжал только на Рождество, чтобы собрать урожай подарков. Слишком «занят» все время.

Рождество пришло и ушло, и здрасьте пожалуйста.

Ну вот.

Я спустился вниз в гостиную, и моему взору предстало странное зрелище. Отец сидит в кресле, смотрит «Человека на шесть миллионов долларов». [x]Он любил этот сериал. Кажется, он в тот момент курил трубку. Но в том не было ничего странного. Странно было, что рядом на диване – на самом краешке, не лицом к телевизору, а наклонившись к отцу, сидел Рой. Собираясь что-то сказать.

– Привет, Рой, – сказал я.

– А привет, Винс.