Вионор Меретуков - Дважды войти в одну реку

На лёвинской кухне Зубрицкий, как бы подтверждая мнение майора о его, старины Гарри, странностях, побаловал Грызя самым диковинным напитком, каковой тому когда-либо доводилось дегустировать.

Стоя спиной к майору, старина Гарри положил в большую кофейную чашку две столовые ложки "Нескафе", затем всыпал туда несколько пакетиков быстродействующего слабительного, которые всегда лежали у Тита на кухонной полке рядом с презервативами, и, не удовлетворившись проделанной работой, на глазок подлил в чашку жидкости для мытья посуды. А потом еще и засахарил всё это десятью кусками рафинада.

— Вам со сливками или без?

— Конечно, со сливками!

Старина Гарри плеснул в чашку еще немного моющей жидкости.

— Вот это да! — восхитился майор, сделав добрый глоток. — Высший класс! Отменный кофе! Давненько такого не пивал, прямо до печенок продирает! А пены-то, пены! Помню в прошлом году, в Турции, пил нечто подобное, сладость необыкновенная и аромат, обожаю… Впрочем, это к делу не относится. Рассказывайте!

И майор, с довольным видом прихлебывая адское пойло, приготовился слушать рассказ об исчезновении писателя Лёвина.

К этому моменту группа захвата была отправлена на место своего постоянного базирования, на Центральный рынок, а смирившийся с ходом расследования старина Гарри махнул на всё рукой и решил предоставить событиям развиваться, как Бог на душу положит. "А чтобы события развивались шустрее, — подумал он, вспомнив пакетики со слабительным, — можно им слегка и посодействовать".

Старина Гарри уже понял, что в поисках пропавшего друга ему вряд ли кто поможет. Надо было как-то выбираться из этой истории. И тянуть не стоило, а не то этот Грызь законопатит его в камеру как виновника исчезновения хозяина квартиры. У этих голубчиков из элитных подразделений метод один: хватай того, кто первым подвернется под руку, и тащи его до дверей суда.

Зубрицкий неторопливо изложил майору историю, в которой фигурировали Лёвин с триппером и страхолюдная тетка в белом халате, показавшаяся майору чрезвычайно подозрительной.

Майор задумался. На этом деле можно и долгожданное повышение заработать. Всё-таки исчез не какой-нибудь простой инженеришка, и известный писатель. Пусть и носящий фамилию с зоологическим оттенком.

Отметил про себя майор и факт триппера. Это может пригодиться при расследовании дела, подумал он.

И тут зазвенел звонок в передней. Зубрицкий пошел открывать. Майор подглядывал за ним из кухни, на всякий случай положив руку на кобуру с пистолетом. В другой руке он держал кофейную чашку, не в силах оторваться от восхитительного напитка.

На кухню старина Гарри вернулся с пакетом, который был весь заляпан правительственными печатями.

В этот момент с майором Грызем что-то произошло. Он стремительно побледнел, через мгновение столь же стремительно побагровел. Затем неведомая сила подняла его над стулом, и он, грубо оттолкнув Зубрицкого, пулей вылетел из кухни.

Старина Гарри медлить не стал. Через минуту он был в лифте, а через две — на Тверской уже ловил такси. Правительственный пакет он спрятал за пазухой.

Старина Гарри всегда тайно от всех увлекался детективами. И поэтому он сразу понял, куда ему надо ехать.

Теперь ему предстояло проверить на деле, насколько крепка мужская дружба.

Старине Гарри в голову пришла страшная мысль, что, сбежав, он только что, в сущности, предал Тита. Но он тут же успокоил себя. На свободе он пригодится Титу куда больше, чем в тюрьме, сидя за семью замками.

— Театр "Пресня", — сказал он таксисту.

А тем временем в квартире Лёвина неистовствовал майор Грызь.

В уборной он, что называется, облегчился. Причем облегчился настолько основательно, что ему показалось, будто из него вместе с кишками вынули душу. Ему почудилось, что он скрипит изнутри, словно стенки его желудка состояли не из нежной слизистой, а из огнеупорной резины, которую неделю держали в растворе стиральной соды и глицеринового мыла.

Через полчаса, пошатываясь, он вышел из туалета. Немного придя в себя, Грызь как ищейка обследовал все комнаты, ванную и подсобные помещения. Естественно, никого не обнаружил.

От злости майор с такой силой заскрипел зубами, что у него потемнело в глазах. Топоча сапогами и изрыгая проклятия, он летал по квартире, как минимизированный смерч, принявший обличье офицера внутренней службы.

Его невероятно громкий рык, сквозь разгромленную дверь вырывавшийся в парадное, разносился по всему дому, напоминая вой раненого медведя. Но дом безмолвствовал. Опытные жильцы, смотревшие двухсотую серию "Любовных историй", просто прибавили громкости в своих телевизионных приемниках.