Вионор Меретуков - Меловой крест

— Сердце, подайся влево — не то оболью! — произношу я присловье и опрокидываю в глотку третью рюмку.

Краем глаза ловлю на себе косые аристократические улыбки.

— Додик, — взволнованно произносит, растягивая гласные, тщедушная крючконосая девица, обращаясь к юноше, который, как мне показалось, давно спал в кресле, ловко привалившись скулой к корешку фолианта, стоящего вертикально у него на коленях, — Додик, дорогой, налить тебе кофе?

Задавшая вопрос носатая девица, отдаленно напоминающая крылатое легендарное чудовище, замирает в ожидании ответа. Юноша недовольно морщится, с недоуменным видом поворачивается на голос, достаточно долго всматривается в носатое лицо, потом, узнав, явственно вздрагивает и отрицательно мотает головой.

Остальные вздыхают. Потом все девушки одновременно закуривают. В комната повисает синий туман.

— Да, — говорю я серьезно, — весело у вас тут.

— Пожалуй, я выпью, — говорит юноша и, кряхтя, тянется к бутылке.

— Додик, не забывай, у тебя слабое сердце! — тут же реагирует носатая. — Выпей лучше чаю.

Юноша облизывается и убирает руку от бутылки. В его глазах затаился усталый протест.

— Я, как бы, хотел… — оправдывается он.

Девица жестом останавливает его. Опять повисает молчание.

Наливаю четвертую…

Прихожу к выводу, что пора расшевелить этих лунатиков. И начинаю с идиотской истории о приятеле, который умел зубами ловить пистолетную пулю. И который погиб, когда в него выстрелили из автомата. Очередью… Эта история, обкатанная в самых разных компаниях и многими ценителями настоящего юмора по заслугам признанная эталонной, встречается недоуменным молчанием.

Несколько озадаченный, я уже не так уверенно приступаю к анекдотической истории, якобы приключившейся в общественном туалете с академиками Миллионщиковым, Ландау и Капицей… Эта история всегда действовала безотказно и сопровождалась гомерическим смехом слушателей…

Но команда индифферентных сидней, недоуменно переглядываясь, безмолвствует. Да и вряд ли они знают, о ком это я веду речь. Какие-то академики…

Наливаю пятую…

— Вчера я видела… — бросив на меня нервный взгляд, вступает в беседу еще одна девушка.

Описать ее внешность — задача непосильная даже для беллетриста конца девятнадцатого века. Нечего и пытаться. Уцепиться не за что. Какая-то кастрюля с переваренными макаронами.

Из таких сереньких девиц, наверно, прежде готовили нелегальных разведчиц. Для того чтобы не затеряться в толпе, ей нужно сделать что-нибудь необыкновенное. Например, вырядиться флибустьером. Или издать непристойный звук.

— Представьте себе, — продолжает она, — захожу в салон на Пятницкой и вижу Любку из группы "Стрелки". Отпад! Она в сапогах до пупа, а пупок, как бы, с навесом из золота. Я была просто в шоке! Она такая не молоденькая ведь, а такие прикиды… В этот момент, как бы, пошел дождь, а она без зонтика… И она мокнет под дождем, и машины, как бы, нет…

И девица еще долго жует мочалу, неся ахинею и слишком часто к месту и не к месту употребляя свое дурацкое "как бы". Все с деланным интересом слушают…

Кого-то они мне напоминают… Каких-то беспозвоночных. Я с уважением вспоминаю своих друзей и себя в двадцатипятилетнем возрасте. Мы были интереснее. Пусть мы грешили. Но мы делали это широко. Со страстью. С размахом. С глубоким осознанием пакостности того, что мы делали.

А эти? Живут по схеме: ешьте меня мухи, мухи с комарами…

Интересно, а каковы они в постели?

Пока я жевал воняющий ногами сыр, мое растревоженное водкой воображение нарисовало жуткую картину. Белобрысая девица, та, что сидела на низком диване рядом с бородатым малышом в сером костюме, лежит в постели с… ну, хотя бы с этим полусонным сердечником со звучным именем Додик.

Итак…

Она (целомудренно поглаживая его безволосую грудь). Мы не будем же ему ничего говорить, правда?

Долгая пауза, в течение которой он успевает обдумать вопрос и сконструировать ответ.

Он (нервно). Да, да, в самом деле, милая, зачем?..

Она. Да, мы не будем ему говорить.

Он. Это может его огорчить.

Она. Да, огорчить!

Она. Мой муж ведь такой трепетный!

Он (не слушая). Да. Он такой… славный.

Она (продолжая поглаживание). Твой жене мы тоже ничего не скажем, правда, милый?..

Он (медленно поворачивает голову в ее сторону). Вот это уж совсем ни к чему…

Она. Это может ее расстроить, правда, милый? Она ведь такая…

Он (насупившись). Трепетная… Это может ее… сильно обеспокоить.