Вионор Меретуков - Меловой крест

— Как это что? — в свою очередь удивлялся я, сноровисто прилаживая почти не сопротивляющегося Бака к веревке. — Разве не видите, подвешиваю… Это вам за Юрка….

— Меня нельзя убивать! Я бессмертен!

— Бессмертен?.. Ну это вы, батенька, хватили!

Наблюдать за дергающимся, извивающимся телом, было для меня истинным наслаждением. С непередаваемым восторгом я любовался предсмертными конвульсиями Бака.

Я подумал, было, а не сплясать ли мне над телами поверженных врагов качучу, не исполнить ли, так сказать, монгольский танец орла — танец торжествующего победителя, но воздержался, справедливо посчитав, что это было бы совсем уж мальчишеством…

(Забавная деталь: несколько последних месяцев я страдал бессонницей, так вот, в тот вечер, вернувшись домой, я тут же лег спать. Я опасался, что и на этот раз буду мучиться всю ночь, но стоило мне только представить картину с двумя трупами, как я мгновенно заснул и, ни разу не проснувшись, спал до утра сном праведника. Избави Боже, я вовсе не предлагаю читателю рецепт универсального снотворного!)

Я взял в руки колокольчик. Потряс им. Мелодичный звон разнесся по залу и, видимо, проник за его пределы, потому что спустя минуту появились Марго и Виталик. Они пришли как-то уж слишком быстро. Могло создаться впечатление, что они все время стояли за дверью и только ждали сигнала, чтобы войти.

Оба бросились к телу отца…

Я же тем временем сообщил им, что Бак покушался на мою жизнь и жизнь их папаши, и монотонным голосом рассказал, как все это происходило.

Во время совещания, посвященного мерам по укреплению наших позиций в сфере поп-искусства, сказал я, Бак, который упорно настаивал на смещении Виталика с поста первого солиста страны, внезапно напал на Сергея Андреевича и смертельно ранил его ледорубом. И потом попытался убить меня.

Отца защитить мне не удалось, сказал я, лицемерно сокрушаясь: слишком внезапным было нападение.

А вот за себя я постоял. Сначала вконец свихнувшийся маньяк, вооруженный ледорубом, гонялся за мной вокруг стола, я указал рукой на поле сражения, потом я перехватил инициативу и стал теснить своего противника. Я увлекся собственным враньем и стал детально описывать, как протекало единоборство. Благодаря природной ловкости, мне удалось вырвать страшное оружие из рук Бака…

— Почему же никто ничего не слышал? — перебила меня Марго. — Подозрительно как-то все это…

— Сам не могу понять, — пожал я плечами, призывая их удивляться вместе со мной, — все происходило в абсолютной тишине.

— А как это Бак оказался на виселице?

— Да как-то так, знаете… Сам себя приладил… Видимо, понял, что сопротивление бесполезно, вот и повесился…

В общем, смерти Бака, они были, конечно, рады.

Хотя не думаю, что они мне поверили.

Смерть же отца они восприняли по-разному. Марго, чистое дитя испорченного века, всплакнула разок и вскоре убежала на какую-то тусовку.

Виталик долго скреб затылок пятерней, поводил очами по сторонам, неопределенно мычал, создавая видимость мозговой деятельности…

— Это значит, — наконец произнес он с возрастающим энтузиазмом, — это значит, что с этой минуты я главный и мне теперь придется все брать в свои руки!

И, одарив меня многозначительным взглядом, счастливо засмеялся.

Похоже, устранив Трубачева и Бака, я выпустил на жизненные просторы еще одного ненормального.

Он, конечно, и в подметки не годится своему талантливому папаше, но дров наломать может…

Я взглядом опытного киллера посмотрел на красивого Виталика и задумался. Конечно, можно и его… Очень даже можно!

Но не могу же я всю оставшуюся жизнь торчать за портьерой, держа в каждой руке по ледорубу?!

Так никаких ледорубов не напасешься…

Я знал, что убийство не лучший способ изменить мир. Скорее всего, мир вообще изменить нельзя… По крайней мере, это не под силу одному человеку. Даже если ты Наполеон, Ленин или Гитлер. Мир меняется по своим, не подвластным нам, законам.

И никто, ни один человек не скажет тебе, каким мир будет завтра. Но я просто не мог отказать себе в удовольствии избавить человечество от двух мерзавцев.

Уверен, время от времени полезно одноразовыми акциями оздоровлять нравственную атмосферу в обществе. Санация, понимаешь, и равновесие… Количество мерзавцев не должно превосходить число порядочных людей…

И потом, может, страх перед неожиданной смертью заставит некоторых рвущихся к власти безумцев хотя бы иногда воздерживаться от необдуманных поступков?