Руслан Белянцев - Дети проходных дворов

Затея сработала довольно быстро. Через двадцать минут парни ожили и мы начали опасный и долгий спуск вниз.

— Ногу вниз, правее. — давал я снизу команды Славе. Он послушно лез за мной следом. Серега был трезвее и преодолел стену намного проворней.

Солнце тем временем село и над Крымом моментально повисла густая темная ночь.

Сентябрь выдался очень теплым. Мы собираемся в темной густоте потухшего вечера, еле различая силуэты друг друга на фоне далекого фонаря. Нам по 16-ть лет. На нас всех турецкие спортивные костюмы, очень модные, из материала с отливом. Мы курим. Все курим. По-мужски, нам так кажется. С нескрываемым удовольствием крепко затягиваемся хорошими сигаретами, и огоньки жара тускло освещают наши лица красным. Это наш последний школьный год.

Мы все понимаем, что дальше разбежимся по городам и весям, у каждого будет своя дорога и своя жизнь. Но вслух не говорим всего. Это сантименты, это не по-взрослому.

Улицы темные, нам нужно к школе на урок астрономии, который проводит наш, уже немолодой, бывший директор школы в 10-ть вечера. Звезды мигают, учитель рассказывает о созвездиях, все веселы.

— Вы видите, то шо я показую? — обращает наше внимание к звездному небу наш педагог.

А там, в черном как уголь небе мириады бледно-голубых крупинок. Их кто-то рассыпал в темноте, унося дырявый мешок в кладовку ночи.

— Вот, прямо над вами. Посмотрите. Лебедь. Голова, два крыла и хвост.

Я различаю созвездие Лебедя. Оно прямо в центре небосвода. Каждый год теперь я буду поднимать в сентябре голову к небу, и находить около 11 вечера это созвездие, напоминающее мне большой крест. Смотреть на звезды интересно. Они дают возможность ощутить себя маленькой частицей гигантской Вселенной. И когда понимаешь это, все проблемы и переживания вдруг тоже мельчают и становятся незначительными. Это хорошая терапия, когда у тебя проблемы. Не нужно врачей, консультаций. Нужно просто ясное ночное небо с мириадами звезд.

Подходит она. От ее присутствия пространство наполняется смыслом. Я смотрю на Киру украдкой, а она смотрит на звезды, улыбается вместе со всеми, когда различает созвездие. Мы оказываемся рядом. Я беру ее за руку, мне кажется, что в темноте наши одноклассники этого не увидят. Она не забирает своей. Я немного удивлен этому. Мы так давно не встречались наедине. И в окружении одноклассников это прикосновение становится обжигающе-тайным.

Через десять минут мы ускользаем от всех незаметно и идем пешком к ее дому. Мы совсем не разговариваем. Почему-то не хочется терять этот момент в диалогах. Кажется, что произнесенное слово может разрушить этот вечер. Так же молча, держась за руки, мы идем по абсолютно темной лестнице, где украдены все лампочки, на третий этаж к ее квартире. Она тихо открывает дверь. Прикладывает палец к губам, показывая, чтобы я вел себя тихо.

— Кира, ты? — слышится голос ее мамы из спальни.

— Да, я. — полушепотом отвечает она.

— Ужинать будешь?

— Нет.

Мы проходим в ее комнату. И не зажигаем свет. Садимся на ковер. Я сзади обнимаю ее. Она откидывает голову назад и коротко целует меня. Время растягивается. Мы проваливаемся в этом маскхалате ночи. Сидим на полу, которого нет. Плотные занавески окна совсем не пропускают свет уличного фонаря, пытающегося противостоять натиску ночи. Город притих, какой-то странной тишиной. Ни машин, ни шагов, ни ветра, ни звона ключей. Только наше дыхание выдает жизнь в этой глухоте.

— Часы остановились. — говорит шепотом Кира, не слыша хода настенных часов.

Я ложу палец на ее губы, чтобы она не нарушала тишину. Она прижимается ко мне тесней. Я глажу ее волосы, опускаюсь рукой к шее, ниже она мою руку не пускает, отводит в сторону.

В коридоре загорается свет. Он предательски просачивается к нам сквозь щель между полом и дверью. Слышно, как кто-то из ее домашних встал и прошел на кухню в тапочках.

— До завтра, спасибо, что провел. — произносит она, улыбаясь.

Я встаю и помогаю подняться ей.

— Не за что. — улыбаюсь в ответ.

Она проходит в коридор первой, отворяет мне дверь на лестницу и держит ее открытой, пока я не спускаюсь вниз, чтобы можно было, хоть что-то видеть.

Дорога домой необычайно тихая. Всего одно одинокое и от этого неимоверно шумное авто пролетает вдоль аллеи.

С приближением выпуска наши отношения потускнеют. Мы будем продолжать общаться, но все реже и почему-то холодней. Я почувствую, что её интерес ко мне погаснет, что незримая вуаль отгородит нас друг от друга. Так бывает.